Джеффри Дивер - Грань

— Приступай к сути, — сказал я ей и откинулся на спинку кресла. Я учу своих протеже не только обращению с «дознавателями», киллерами и их заказчиками. Они должны уметь общаться и с теми, кто вроде бы призван нам помогать.

Клэр повернулась к Уэстерфилду и начала, выдерживая безукоризненно уважительную интонацию:

— Сэр, при окончательном анализе дела, которое будет возбуждено против мистера Албертса и сенатора Стивенсона, мы сочли важным точно установить, откуда им стало известно, что нашей организации была поручена охрана семьи Кесслер. Для офицера Корта и для меня это оставалось одним из самых важных вопросов, на которые мы не знали ответа. Разумеется, когда мы беремся за подобные операции, никого официально не уведомляют об этом. Жизненно важно, чтобы о существовании нашей организации знало как можно меньшее число людей. Как вам нетрудно себе представить, нам едва ли удалось бы работать эффективно, если бы все кому не лень имели возможность совать нос в наши дела. Напомню, кроме того, что специальным актом сотрудникам прочих правоохранительных органов запрещено делиться с кем-либо информацией о нашем существовании вообще, не говоря уже о подробностях предпринимаемых нами конкретных действий.

— «Совать нос»! — Уэстерфилд в раздражении даже сжал кулаки, но ему пришлось позволить Дюбойс закончить.

— Однако на основе записей телефонных переговоров — полученных, подчеркну, на основе законно выписанного ордера — нами установлено, что в субботу Сэнди Албертс звонил именно вам в офис всего лишь за час до того, как пришел сюда, чтобы начать обсуждение незаконных разведывательных операций с директором Эллисом и офицером Кортом. До этого звонка ни Албертс, ни сенатор Стивенсон не были осведомлены о том, что охрана Кесслеров поручена нам.

— Звонил в мой офис? Чушь! Это просто смехотворно!

— К сожалению, это не так, сэр. — Дюбойс смотрела ему прямо в глаза. — В нашем распоряжении есть распечатка разговора.

Она раскрыла лежавшую перед ней на столе папку, и талисманы на ее браслете зазвенели колокольчиками.

— Я выделила самое важное желтым фломастером. Боюсь, он светловат, но вам ведь видны мои пометки? Синий маркер оказался слишком темным.

Крис Тизли вцепилась тонкими пальцами в свой блокнот. Ее хорошенькое личико побагровело, и даже жемчужины поменяли оттенок на более красный, хотя мне это, возможно, только показалось. Она выдавила из себя:

— Но ведь Албертсу было известно о Кесслерах. Он сам назвал их фамилию. И я подумала… Он спросил только, кто занимается их охраной. Больше никаких вопросов не задавал. И я решила, что не произойдет ничего страшного, если…

У Дюбойс (вот ведь умница!) хватило выдержки не сводить глаз с Уэстерфилда; она не удостоила даже мимолетным взглядом свою незадачливую коллегу.

— Ах вот, значит, как, — медленно выдавил из себя прокурор.

Прошло несколько мгновений, в течение которых единственными звуками в комнате оставался перезвон талисманов на браслете Дюбойс, укладывавшей бумаги в свой дипломат. Уэстерфилд выпятил нижнюю губу и сказал:

— Похоже, всем нам сейчас необходимо вернуться к выполнению главной задачи — усадить за решетку сенатора et son ami. [25] И его друга (фр.).

С этими словами он поднялся. Помощница тоже поднялась.

— До свидания, джентльмены… И леди.

После чего оба удалились.

Что ж, у каждого своя точка уязвимости. Просто у прокурора она оказалась чувствительнее.

У себя в кабинете я открыл сейф и достал игру, полученную почтой в субботу.

Я удалил предохранительную, всю в пузырьках, обертку и открыл крышку, а потом с удовольствием вдохнул запахи старой бумаги и картона. Еще пахнуло кедром, что особенно обрадовало меня. В каждом комплекте настольной игры мне всегда интересна прежде всего его история. Вот эту игру, например, впервые купили совершенно новой в 1949 году. Потом она, вероятно, переходила от одного поколения семьи к другому или меняла владельцев — такие вещи часто выставляют на «гаражных распродажах» — а возможно, попала в какую-нибудь гостиницу в Новой Англии, где ею развлекались постояльцы, когда дождь загонял их под крышу и мешал приятным прогулкам.

А едва ощутимый запах нафталина говорил о том, что в последние годы игру держали запертой в каком-нибудь стенном шкафу. Картонное игровое поле потрескалось, покрылось пятнами, почему игра и продавалась так дешево, и я постарался представить себе, сколько же всего людей успели дойти своими фишками от старта до финиша, что это были за люди, чем занимаются сейчас, если еще не покинули этот мир.