Джон Коннолли - Гнев ангелов

Он вырвался из небытия, ощущая боль в нижней части тела; сознание сильно притупилось от впрыскиваний, но тем не менее еще ужасало его. Медсестра с алебастровым личиком, спросив, как он себя чувствует, заверила, что операция прошла хорошо и вскоре он поправится, после чего Элдрич попытался улыбнуться, несмотря на то, что надерганные из воспоминаний нити еще пролезали в щелки из другого мира.

Руки — они остались в его памяти. Руки с загнутыми когтями тянулись к нему, когда закончилось действие анестезии, они пытались утащить его в свои владения; а над ними бесплотные тени, бездушные призраки, исполненные ярости за то, что сделали с ними Элдрич и его помощник. Тени отчаянно желали увидеть, как он понесет такое же, как они, наказание. Позднее, когда стало очевидно, что операция прошла совершенно успешно и больной находится вне опасности, хирург признался Элдричу, что когда он наложил последние стежки шва, возникло одно осложнение. И вот что именно поразило его: большинство пациентов легко выходили из наркоза после окончания его действия, но Элдрич, вместо того чтобы пробудиться, минуты две, казалось, наоборот, все больше погружался в сон, и врачи уже испугались, что он может впасть в кому. Но потом вдруг началось оживление, и частота сердечных сокращений так резко увеличилась, что теперь они уже подумали о возможной остановке сердца.

— Да уж, заставили вы нас поволноваться, — заметил хирург, похлопав Элдрича по плечу, отчего старый законник нервно напрягся, поскольку это прикосновение тревожно напомнило ему те когтистые руки.

Весь период выздоровления, как в больнице, так и дома, Коллектор дежурил около него, осознавая, что уязвимость Элдрича — сродни его собственной и их жизни взаимозависимы. Пробуждаясь, Элдрич обычно видел рассеянный свет лампы и напряженно сцепленные пальцы сидевшего у кровати Коллектора, страдавшего от временного отсутствия никотина, который, казалось, подпитывал его жизненные силы. Законовед так до конца и не понял, как Коллектор умудрялся в те первые послеоперационные дни быть настолько вездесущим — ведь эта клиника, будучи исключительно частной и исключительно дорогой, имела еще исключительно строгие правила относительно времени посещений. Но Элдрич по собственному опыту знал, что люди склонны избегать споров с Коллектором. От него, подобно сигаретному запаху и дыму, исходило и ощущение тревоги. Запах табака, такой распространенный и ненавязчивый, — с какой благодарностью следовало бы им всем относиться к нему, ибо зловоние курева маскировало другое амбре. Даже без сигарет Коллектор приносил с собой запах склепа.

Иногда сам Элдрич почти боялся его. Коллектора, начисто лишенного милосердия, полностью поглотила собственная миссия в этом мире. Элдрич еще имел сходство с человеком, сохранив способность к сомнениям; Коллектор же не сомневался никогда. В нем не осталось ничего человеческого. Элдрич порой задумывался, человек ли он вообще. Он подозревал, что Коллектор лишь появился в этом мире человеческим путем, а со временем с яркой очевидностью проявилась его истинная натура.

«Как странно, — подумал Элдрич, — что человек может бояться того, с кем очень близко связан: помощника; источника доходов; защитника…»

Сына…

Элдрич спустился в подвал по двум причинам. Во-первых, чтобы проверить предохранители: сегодня днем пару раз ненадолго вырубался свет, а такие случаи обычно вызывали беспокойство. У них хранилось очень много сведений, очень много важных знаний, и хотя они надежно охранялись, всегда оставалась тревога о возможных недостатках системы защиты. Элдрич открыл дверцу блока предохранителей и направил на них луч фонарика, но насколько он мог сказать, все они выглядели действующими. Завтра, однако, он свяжется с Боуденом, который обычно выполнял для него подобные работы. Элдрич доверял Боудену.

По мере его передвижения по подвалу включались очередные светильники, освещая ряды стеллажей с папками. Некоторые из них уже настолько постарели, что Томас боялся касаться их, опасаясь, как бы они не рассыпались в пыль, но изредка возникла необходимость перечитать имевшиеся в них материалы. По большей части в подвале находились папки закрытых дел. По ним уже вынесли суждения и привели в исполнение приговоры.

Однажды кто-то заметил ему, что существует различие, реальное или воображаемое, между «суждением» и «осуждением», хотя старик считал это главным образом вопросом преференции; первое — на его взгляд — имело более значимую весомость и надежность.