Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

— Я понимаю, — сказал Стовба. — И все же — тоскливо… Ладно, Коля. Очень жаль, что моя информация не сработала до конца. Водилы с «татрами» слишком долго копались. А тут еще пунктуальный Кухарчук!

— Да, — согласился Коля, — если бы не Кухарчук… Сегодня вечером генерала вызывал министр внутренних дел. Ну, сделал вливание — и все.

— Мой командир, можешь представить, убежден, что Кухарчук предотвратил покушение века. Еще бы — сам председатель Европарламента!

— Господи, — вздохнул Коля, — да кому он нужен, этот дед! Никто не собирался разносить его в клочья.

— А взрывчатка зачем?

— Подложили специально для УБТ. Пусть там со своей стороны надавят на министра. Вот, мол, до чего террористы в столице обнаглели, а с генерала как с гуся вода. Сотрудничать с УБТ не желает, а сам работать не умеет. Между прочим, я начинаю думать, что Кухарчук для дезавуации генерала сделал больше, чем вся группа шума.

— Генерал свое получит, — сумрачно сказал Стовба. — Жаль, что люди попусту гибнут. Что слышно о кубанце, которого убили на Курском? К сожалению, это не наш район, мы там временно патрулировали, подменяли. Однако уложил кубанца наш орел, а следствие отдали другому дивизиону. Да еще УБТ подключилось. Боюсь, следочки остались, связи…

— Связи рубим, — сказал Коля. — Пашковский уже в Голландии, тюльпанчиками любуется. Срочно нашли в морге подходящего бомжа из-под электрички. Родная мама не узнает. Подбросили документы Пашковского. Рыдать о нем некому, опознавать — тем более. Так что если следователь попадется ретивый и на Пашковского все же выйдет, то поговорить им будет затруднительно.

— Хорошо, — сказал Стовба и яростно зевнул. — Прости, Коля, которые сутки не высыпаюсь…

— Сейчас пойду, — сказал Коля. — Мамыкин работает?

— Недавно встречались. Почти восемьдесят тысяч выручил за последнюю партию. Деньги перевел на ваш счет, с этим все в порядке. Никогда не думал, что мой товарищ будет изображать воротилу наркобизнеса, а я его прикрывать. Дерганый какой-то стал Мамыкин, по лезвию ходит. А ведь мы с ним боевые офицеры, в Сомали вместе работали во время последнего конфликта. Там было не сладко, а тут… Ты слышал, что мне пришлось самому убрать… одного ростовского ходока? Попался на глаза управлению по борьбе с наркотиками, они и завербовали.

— Я знаю об этом случае, — сухо сказал Коля. — И разделяю мнение руководства: нельзя тебе соваться в такие дела!

— Да вы поймите, там выхода у меня не было! Он ведь едва не заложил Мамыкина. И речь не о нем… Обо мне речь! Тут нюансик есть, Коля… Вы считаете, что ростовца надо было убрать обязательно и плохо лишь то, что я сам влез. А мне кажется, вообще не надо с грязью связываться — с наркотиками, с ходоками этими!

— В достижении высокой цели грязных дел не бывает, — сказал Коля. — Джугашвили Иосиф Виссарионович в свое время банки брал, кассиров мочил, чтобы деньжат для партийного котла раздобыть.

— Нельзя делать высокое дело грязными руками, — угрюмо бросил Стовба. — Привычка к грязи появляется. А насчет Иосифа Виссарионовича… Он так уголовником и остался. Еще неизвестно, что он брал и куда девал. Скорей всего, действительно брал. Поэтому впоследствии и не мог остановиться.

— Пойду, — поднялся Коля. — Тебе и вправду надо выспаться — может, брюзжать перестанешь. Выспишься, подумай об организации давления на фирмачей. В частности, руководство партии считает, что нужно присмотреться к акционерному обществу «Электронная игрушка». Эта невинная фирма — крыша для серьезного подразделения «Космоатома». Но у председателя правления «Электронной игрушки», некоего Сальникова, прослеживаются контакты, от которых шишкари в «Космоатоме» не придут в восторг. Сальников очень любит денежки и потому кое-что делает для наших общих с ядерщиками врагов, для возрожденцев. Во всяком случае, о Сальникове хорошо знает сам Старик. Говорит это что-нибудь?

— Да уж, — задумался Стовба. — Если появляется Старик…

— Вот-вот… В отделе рекламы у Сальникова работает наш товарищ. Он с тобой свяжется. И не вешай носа, Виктор Ильич!

Стовба, нарушая конспирацию, проводил Колю до лифта. Старый дом спал. Кабинка, тихо урча, сползла вниз. Дверь скрежетнула, коротко рыкнула машина. Стовба вернулся в квартиру. Господи, подумал капитан, как же все непрочно в этом лучшем из миров… Спать хотелось зверски, а до утреннего развода оставалось всего ничего, несколько коротких часов. Хоть и суббота начиналась, но выходных на службе не бывает. Опять предстоит изображать усердного служаку, поддакивать командиру дивизиона, исполнять рутинную работу — поддерживать разваливающийся порядок в столице разваливающегося государства.