Сидни Шелдон - Пески времени

– Вы наверняка голодны, – сказал он, обращаясь к Лючии, Терезе и Миган. – Я предлагаю вам пойти в кафе, мимо которого мы шли, и подождать нас там. Я схожу в церковь и займу у священника немного денег, чтобы нам поесть. А тебя, сестра, – сказал он, повернувшись к Грасиеле, – я прошу пойти со мной и рассказать священнику, что произошло в монастыре.

– Я… хорошо.

– Мы скоро к вам присоединимся, – сказал Каррильо остальным. – Я бы посоветовал вам выйти через заднюю дверь.

Он подождал, пока Тереза, Лючия и Миган вышли из магазина. Услышав, как за ними закрылась дверь, он повернулся к Грасиеле. «Она потрясающая, подумал он. – Может, мне стоит взять ее с собой, попробовать приобщить к делу. Она могла бы здорово помочь».

Грасиела смотрела на него.

– Я готова.

– Не совсем.

Каррильо сделал вид, что рассматривает ее одежду.

– Нет, боюсь, что это не пойдет. Это платье совсем не для тебя. Снимай.

– Но почему?

– Оно плохо сидит, – не моргнув глазом, ответил Каррильо. – На тебя тут же обратят внимание, а тебе это ни к чему.

Помедлив, она зашла за вешалку.

– Поторопись, у нас мало времени.

Грасиела неловко стянула через голову платье. Она была в трусиках и бюстгальтере, когда неожиданно появился Каррильо.

– Снимай все, – сказал он хриплым голосом.

Грасиела уставилась на него.

– Что? Нет! – закричала она. – Я… я не могу. Прошу вас… Я… Каррильо приблизился к ней.

– Я помогу тебе, сестра.

Протянув руки, он стал срывать с нее белье.

– Нет! – закричала она. – Не смей! Прекрати!

Каррильо оскалился в улыбке.

– Мы только начинаем, дорогуша. Тебе это понравится.

Его сильные руки обхватили ее, и, повалив ее на пол, он задрал свою рясу.

В голове Грасиелы все помутилось, словно опустился занавес. Это был Мавр, он пытался проникнуть в нее, в самые глубины ее тела, она слышала визгливый крик своей матери. «Нет, только не это, – в ужасе подумала она. – Не надо… Только не это…»

Она яростно сопротивлялась, отбиваясь от Каррильо и пытаясь подняться.

– Черт бы тебя побрал, – крикнул он.

Он ударил ее кулаком в лицо, Грасиела опять упала, и все закружилось у нее перед глазами. Ей казалось, что она стремительно уносится назад в прошлое.

Назад… В прошлое…

Ей было пять лет. Ее самые ранние воспоминания были связаны со множеством обнаженных незнакомых мужчин, сменявших друг друга в постели ее матери.

– Они – твои дяди, – объяснила ей мать. – Ты должна относиться к ним с уважением.

Все они были грубыми, вульгарными и совсем не страдали от избытка нежности. Они оставались на ночь, на неделю, на месяц, потом исчезали. После ухода одного Долорес Пиньеро тут же подыскивала себе другого.

В молодости Долорес Пиньеро была красавицей, и Грасиела унаследовала внешность своей матери. Еще будучи ребенком, Грасиела привлекала к себе внимание своим красивым лицом с высокими скулами, смуглой гладкой кожей, блестящими черными волосами и длинными густыми ресницами. Ее прекрасное тело обещало стать еще более соблазнительным.

С годами Долорес Пиньеро располнела, неумолимое время сделало обрюзгшим ее некогда прелестное лицо. Уже не будучи красавицей, она по-прежнему оставалась доступной и слыла страстной любовницей. Любовное ремесло было единственным, в чем она преуспела, и она пользовалась им, ублажая мужчин, пытаясь привязать их к себе в надежде купить любовь в обмен на свое тело. Она едва зарабатывала себе на жизнь шитьем, поскольку была посредственной портнихой и ее услугами в городке пользовались лишь те женщины, которые не могли позволить себе ничего лучшего.

Долорес Пиньеро была жестока по отношению к своей дочери, потому что та постоянно напоминала ей о единственном человеке, которого она когда-либо любила. Отцом Грасиелы был молодой красивый механик, сделавший предложение прекрасной Долорес, и та охотно позволила ему соблазнить себя. Но, когда она сообщила ему о том, что беременна, он скрылся, оставив Долорес вымещать злобу на его потомстве.

У Долорес был скверный нрав, и она обрушила свою месть на ребенка. Стоило Грасиеле чем-то ей не угодить, как мать тут же набрасывалась на нее с криком: «Ты такая же бестолочь, как и твой отец!»

Ребенку некуда было деться от нескончаемых побоев и постоянных воплей. Просыпаясь по утрам, Грасиела молилась: «Прошу Тебя, Боже, сделай так, чтобы мама меня сегодня не била. Сделай так, Господи, чтобы у мамы сегодня было хорошее настроение. Боже, как я хочу, чтобы мама сегодня сказала, что любит меня».