Сабина Тислер - Я возьму твою дочь

У Риккардо была помятая белая машина — пикап, в багажнике которой стояли пустые ящики для оливок и лежали свернутые сетки. Кроме того, две лестницы и ящик с инструментом и непонятными вещами.

Прежде чем сесть в машину, Риккардо протянул Йонатану руку.

— Sono Riccardo, [16] Я — Риккардо (итал). — сказал он, улыбаясь. — Риккардо Валентини.

— Йонатан Йессен, — ответил Йонатан и хлопнул его по руке.

Он забрался на сиденье рядом с водителем, Риккардо запустил двигатель, который издал такой звук, словно хотел прокашляться, и они тронулись с места.

Во время поездки оба молчали, что, однако, не показалось Йонатану чем-то неприятным. Они покинули Амбру, через несколько километров свернули направо и поехали в холмы Кьянти. Несмотря на темноту, Йонатан чувствовал красоту и величие окрестностей. Он успокоился и без тревоги смотрел в ночь. Ему было все равно, куда Риккардо привезет его. Для него годилась любая комната, какой бы простой или неудобной она ни была.

Через четверть часа они добрались до Монте Беники и проехали между развалинами какого-то palazzo и старыми городскими стенами прямо к маленькой остерии, в которой еще горел свет, но окна ее были закрыты гардинами, и Йонатан не мог разглядеть, есть ли там посетители.

Сразу же после Монте Беники они свернули на усыпанную щебнем дорогу. Риккардо вел машину как сумасшедший. Машина прыгала через выбоины, ее заносило на мокрой, грязной дороге, всего в каком-то метре от которой начинался обрыв. Даже в темноте Йонатан ощущал страшную глубину ущелья, но молчал.

Через триста метров начался лес. Деревья в свете фар казались огромными. Целые поля тумана тянулись сквозь ночь. Воздух был влажным, капли дождя падали с листьев на лобовое стекло, и Йонатану удавалось рассмотреть лишь отдельные картины пейзажа.

Риккардо теперь мчался так, словно хотел поскорее превратить свою машину в металлолом. Йонатан держался за ручку над боковым стеклом, пытаясь запомнить, куда они едут, но после третьей или четвертой развилки сдался. Все дороги выглядели одинаково. Машина прыгала вверх и вниз, на гору и с горы, ветви закрывали обзор, и было невозможно сохранить ориентировку.

Йонатан посмотрел на часы. После Монте Беники они ехали уже двенадцать минут и не встретили на пути ни единого дома. Казалось, что Риккардо живет в полном одиночестве.

«Прекрасно, — подумал Йонатан, — я так себе это и представлял».

Последние двести метров даже Риккардо был вынужден ехать медленно, настолько каменистой и ухабистой была дорога. Потом впереди забрезжил свет уличного фонаря, и сразу же после этого Йонатан увидел дом. Из окон верхнего этажа лился теплый свет, в маленьком окне у portico [17] Портик (итал.). рядом с фигурой Мадонны горела свеча.

— Un attimo, — сказал Риккардо и вышел из машины. — Chiamo mia figlia. Puo parlare tedesko. [18] Один момент, я позову дочку. Она говорит по-немецки (итал.).

Йонатан осмотрелся. Дом был большим. Очень большим.

Скорее всего, это было поместье, в котором несколько поколений людей жили под одной крышей с домашними животными. Он вполне мог допустить, что в этом типичном тосканском деревенском доме были оборудованы одна или несколько квартир для отпускников.

Йонатан молча всматривался в ночь. «Это, похоже, одна из самых высоких точек местности, — думал он, — и днем вид должен быть уникальным». Сейчас он смог разглядеть лишь отдельные точки света вдали, где на холмах располагались одинокие podere [19] Усадьба, поместье (итал.). или крошечные села, а еще дальше мерцали огни большого города. «Наверное, Сиена, — подумал Йонатан. — Нет, там я не хотел бы оказаться».

Наверху открылась дверь, и молодая женщина вышла в portico — неосвещенный коридор под крышей на втором этаже в конце лестницы. Она в темноте спустилась вниз. На террасе света тоже не было.

Она медленно шла к Йонатану, и он с трудом мог различить ее в темноте.

Она подошла ближе и чуть не прошла мимо него.

— Buonasera, [20] Добрый вечер (итал.). — сказал он тихо.

Она вздрогнула и повернулась к нему.

— Buonasera. Я София, — ответила она и робко протянула ему руку.

— Йонатан, — сказал он, пожал ей руку и удивился, насколько теплой она была. — Вы говорите по-немецки?

— Да, — ответила она, — немножко.

Наверху в portico снова открылась дверь. Появился Риккардо и включил вечернее освещение.

Сейчас Йонатан видел Софию гораздо лучше, и у него перехватило дыхание. Она была прекрасна.