Сабина Тислер: Я возьму твою дочь

Ее голос был пронзительным, тонким и издевательским одновременно.

Йонатан вскочил и ударил ее в лицо.

Она отлетела назад, рухнула на пол и осталась там.

Не испытывая ни малейшего сочувствия, он смотрел на нее сверху вниз, и ему очень хотелось еще и плюнуть ей в лицо.

— Все богатства земли я отдал бы за то, чтобы мне никогда больше не пришлось видеть и терпеть тебя, — тихо сказал он, — мне даже жаль тратить на тебя злость.

С этими словами он повернулся, вышел из кухни и отправился наверх, чтобы собрать вещи.

Когда поезд громыхал через темноту тоннеля уже несколько минут, до Йонатана дошло, что он не купил билет.

Теперь он сидел как на иголках. Он наблюдал за коридором перед собой, прислушивался к звукам позади, не слышно ли там контролера, который обычно громко заявлял о себе, и казался себе пятнадцатилетним мальчишкой, как тогда, когда он ехал с тренировки по гандболу без билета и каждый раз умирал тысячью смертей. Точно так же чувствовал он себя сейчас.

Где-то с полчаса все было хорошо. Однако сразу же за Сан Джованни Вальдарно проводник зашел в вагон и потребовал предъявить билеты. Йонатан встал, прошел в противоположную сторону и прислонился к двери, приготовившись выйти из поезда. Похоже, до следующей станции проводник не успеет дойти до него.

Еще никогда Йонатану пять минут не казались такими долгими. В конце концов он все же без проблем вышел из поезда и оказался на перроне Монтеварки/Терранова, так и не поняв, куда приехал. Он не знал этот город, а сейчас, между прочим, было уже без нескольких минут пять. Смеркалось, начинался дождь.

Когда Йонатан обходил здание вокзала, ветер дунул так, что он покрылся гусиной кожей. Ему стало холодно, и он плотнее запахнул куртку.

На маленькой пьяцце перед вокзалом стояло всего несколько машин. Двое стариков, несмотря на дождь, сидели и курили на скамейках перед фонтаном, в котором плавали пластиковые пакеты, размокшие бумажные носовые платки и пожелтевшие листья. Зрелище было настолько безотрадным, что Йонатан не мог его вынести. Он повернул направо и шел вдоль улицы, пока не уперся в какую-то огромную строительную площадку, которую пересек с большим трудом, потому что машины неожиданно появлялись здесь со всех сторон и как бы ниоткуда.

Через пару метров начиналась пешеходная зона. «Виа Рома» — прочитал он на стене дома.

Он медленно побрел по улице, останавливаясь перед каждой витриной. Магазины одежды, оптика, аптека, дорогой мебельный магазин и два газетных киоска. Он купил немецко-итальянский словарь и карту Тосканы.

Он чуть не пропустил церковь, которая пряталась между жилыми и офисными зданиями. Лишь когда какая-то пожилая женщина вышла из дома и медленно, боясь упасть, ступенька за ступенькой спустилась по лестнице, он увидел ее, не заметную с улицы. Он вошел и был поражен величием, которое невозможно было даже представить. Как нельзя было подумать, что оно прячется между этими домами.

Кроме какого-то старика, который сидел, сгорбившись и опустив голову, в церкви никого не было. Йонатан сел в заднем ряду, рядом с церковной кружкой для пожертвований, и закрыл глаза, вдыхая аромат старого дерева, давно улетучившегося ладана и сгоревшего воска.

Его знобило. Его ноги были холодны как лед, но он все равно где-то с четверть часа просидел так. «Боже, — мысленно обратился он, хотя и не помнил, чтобы когда-нибудь молился после своего двенадцатого дня рождения, — куда же мне идти? Что мне делать? Что ты собираешься сделать со мной»? Он ждал ответа, но в церкви все было по-прежнему.

Еще через три минуты Йонатан встал, зажег свечу на подсвечнике возле кружки для пожертвований и отправился дальше, решив покинуть город, который в этот ноябрьский вечер выглядел слишком шумным и слишком серым и только усугублял его депрессию.

Он отдал себя на волю случая, он хотел, чтобы судьба сама приняла за него решение, и в конце пешеходной зоны сел в первый подъехавший автобус. На цифровом табло было написано «Сиена». Он совсем не хотел ехать до Сиены, не хотел возвращаться в город и решил выйти в каком-нибудь маленьком местечке, все равно где.

Легкое покачивание автобуса нагоняло сонливость, но он боролся с собой, чтобы не проснуться где-нибудь на конечной станции. Длинные, холодные и функциональные промышленные здания между Монтеварки и Бучине производили отталкивающее впечатление, и Йонатан пожалел, что контролер появился в поезде так рано. Пожалуй, было бы лучше, если бы он доехал до Латиума.