Ирвин Шоу - Ночной портье

Полисмен подошел к столику и взял в руки кошелек.

– Здесь сорок три доллара, – сказал он и открыл бумажник. Его густые брови удивленно поднялись, когда, вытащив деньги, он, шелестя бумажками, сосчитал их.

– Ого, тысяча.

– Вот те на! – громко изумился я. Это был неплохой ход с моей стороны, хотя по тому, как полисмен взглянул на меня, я заключил; что мое удивленное восклицание не произвело на него впечатления.

– Сколько тут было денег, когда вы обнаружили труп? – спросил он. Его вопрос звучал весьма недружелюбно. Возможно, в дневную смену он был другим человеком.

– Не имею ни малейшего представления, – твердо ответил я. То, что я не заикался, было подлинным триумфом.

– Вы хотите сказать, что не посмотрели…

– Совершенно верно.

– Та-ак. А почему?

– Как почему? – с невинным видом переспросил я.

– Почему не посмотрели?

– Мне это в голову не пришло.

– Та-ак, – снова повторил полисмен и опять пересчитал деньги. – Одни сотенные. Странно, что человек с такими деньгами при себе не мог найти лучшего места, чем ваш задрипанный отель. – Положив деньги обратно в бумажник, он прибавил: – Полагаю, лучше забрать их в участок. Кто-нибудь желает пересчитать?

– Мы вам доверяем, – сказал санитар с едва уловимой иронией в голосе. Санитар был молод, но уже искушен и в смертных случаях, и в житейских делах.

Толстыми, похожими на обрубки пальцами полисмен обшарил остальные отделения бумажника.

– Странно, – пожал он плечами.

– Что странно? – поинтересовался санитар.

– В бумажнике нет ни кредитных, ни служебных карточек. Нет даже водительских прав. И это у человека, который носит при себе более тысячи долларов наличными. – Недоуменно покачав головой, полисмен сдвинул фуражку на затылок. – Нормальным это не назовешь, не так ли? – недовольно произнес он, словно мертвец вел себя не так, как положено американцу, который должен знать, что и после смерти, как и при жизни, о нем будет бдительно заботиться полиция. – Вы знаете, кто он такой? – обратился он ко мне.

– Никогда прежде в глаза не видал, – отвечал я. – Он из Чикаго, фамилия его Феррис. Я покажу вам запись в книге регистрации приезжающих.

Полисмен положил бумажник к себе в карман, быстро осмотрел рубашки, носки и белье покойного. Затем открыл стенной шкаф и обыскал карманы висевших там пальто и костюма.

– Ничего, – буркнул он. – Ни записной книжки, ни писем. Совершенно ничего. И это у человека с плохим сердцем. У иных людей, как видно, здравого смысла не больше, чем у лошади. Итак, приступаю к описи вещей в присутствии свидетелей.

Составление описи не отняло у него много времени.

– Вот здесь подпишитесь, – указал он мне. Я бегло пробежал взглядом по списку («Одна тысяча сорок три доллара наличными, чемодан коричневый один, не запертый, костюм один, пальто серое одно, шляпа одна…») и расписался вслед за полисменом.

– Кто набросил на него одеяло? – спросил затем полисмен.

– Я набросил.

– Вы нашли его здесь на полу?

– Нет, он лежал в коридоре.

– Голый, как и сейчас?

– Да, голый. И я втащил его сюда.

– Для чего вам это понадобилось? – как-то сокрушенно спросил полисмен. По лицу его было видно, что он силится понять.

– Здесь же отель, – пояснил я. – Мы должны соблюдать порядок. Делать вид, что ничего не произошло.

– Вы что, хотите быть умнее всех? – проворчал полисмен.

– Вовсе нет. Но если бы я оставил покойника лежать в коридоре и кто-нибудь из наших постояльцев увидел его, то хозяин сжил бы меня со свету.

– В следующий раз, где бы вы ни нашли мертвое тело, не трогайте его до прибытия полиции. Поняли?

– Да, сэр.

– Ночью вы один в отеле?

– Да, один.

– Всю работу делаете сами?

– Конечно.

– Как случилось, что вы очутились здесь? Вам позвонили по телефону или кто-нибудь пришел и сообщил?

– Женщина, уходившая из отеля, сказала мне, что на шестом этаже какой-то голый сумасшедший старик пристал к ней, – словно прислушиваясь со стороны, я отметил, что, отвечая полисмену, ни разу не заикнулся.

– Хотел, что ли, переспать с ней?

– Именно это она и подразумевала.

– Что это была за женщина?

– Должно быть, проститутка.

– Вы когда-либо прежде видели ее?

– Нет.

– К вам в отель приходит много женщин, не так ли?

– Я бы не сказал, что так уж много.

Полисмен опустил голову и уставился на посиневшее исказившееся лицо старика. Потом обратился к санитару:

– Послушайте, приятель, как давно он умер, по-вашему?