Джек Ритчи: Обмен услугами

— Тогда какого дьявола вам бы не действовать так же и в этом случае? Я убежден, что Эмилия вернется через несколько дней. Я знаю, у нее не более сотни долларов, а заработать себе на жизнь, боюсь, у нее не получится.

Он слегка обнажил зубы.

— Поскольку в данном случае мы имеем исчезнувшую супругу, человека, слышавшего крик, и двух свидетелей загадочных похорон в саду при лунном свете, перед нами все признаки преступления. И мы не можем позволить себе ждать.

Как, впрочем, и я. В конце концов, тело Эмилии не будет сохраняться вечно. По этой причине я и убил кошку, а затем постарался, чтобы меня видели закапывающим ящик. Но я сказал кисло-сладким голосом:

— И вы решительно хватаетесь за лопаты и кирки и устраиваете погром во владении добропорядочного обывателя? Предупреждаю, я подам на вас в суд, если хоть одна ветка, камень, кирпич или ком земли не будут возвращены точно на свое место.

Литтлер ничуть не смешался.

— А кроме того, на ковре вашей гостиной пятно крови.

— Это моя собственная кровь, я вам уже говорил. Я случайно разбил стакан и поранил руку.

Я снова показал ему порез, уже начинающий затягиваться.

Это не произвело на него никакого впечатления.

— Алиби для объяснения пятна, — сказал он. — Вы это сделали специально.

Конечно, специально. Но это пятно на ковре понадобилось мне на случай, если обстоятельств будет недостаточно, чтобы направить полицию по тому следу, по которому я хотел ее пустить.

Я заметил Фреда Трибера, облокотившегося о разделительный забор и наблюдавшего, как люди Литтлера предаются разорению моего сада.

Я поднялся.

— Пойду поговорю с тем типом.

Литтлер последовал за мной.

Между грудами камней и кучами земли я пробрался к забору.

— И это называется быть хорошим соседом?

Фред сглотнул слюну.

— Поверь, Альберт, я не хотел причинять тебе неприятности. Я не считаю, что ты действительно мог это сделать, но ты же знаешь Вильму и ее воображение.

Я метнул в него разъяренный взгляд.

— Больше ни одной партии в шахматы.

Я повернулся к Литтлеру.

— Что позволяет вам быть столь уверенным, что именно здесь я избавился от тела жены?

— Ваша машина. В пятницу в пять тридцать пополудни вы заехали на станцию техобслуживания на Муррей Стрит. Вы попросили сменить масло в двигателе. Служащий приклеил на торец дверцы обычную этикетку, указывающую дату исполнения работы и показания спидометра. С того времени ваша машина прошла один километр триста метров. Это как раз расстояние от станции до вашего жилища.

Он улыбнулся.

— Другими словами, вы поехали прямо домой. В субботу вы не работаете, сегодня воскресенье. С пятницы ваш автомобиль не двигался.

Я очень надеялся, что полиция заметит эту этикетку. В противном случае пришлось бы тем или иным способом привлекать к ней внимание. Я холодно поджал губы.

— А вы не рассматривали такой вариант, что я просто отнес ее на ближайший пустырь и закопал там?

Литтлер снисходительно усмехнулся.

— Ближайший пустырь находится в сорока кварталах отсюда. Трудно представить, чтобы вам удалось незаметно пронести ее тело по улицам даже ночью.

Трибер отвел глаза от группы людей, суетящихся на моем цветнике.

— Слушай, Альберт, твои далии все равно выкопаны, может, обменяешь несколько своих Гордон Пинк на мои Эмбер Голиаф?

Я повернулся и большими шагами направился к дому.

Минул полдень, и мало-помалу, по мере того как Литтлер принимал доклады своих людей, его лицо теряло уверенность.

День заканчивался, в половине седьмого в подвале затих отбойный молоток.

В кухню вошел некий сержант Шилтон. Он выглядел уставшим, голодным и разочарованным, его брюки были заляпаны глиной.

— Внизу ничего нет. Совершенно ничего.

Литтлер сжал зубы на мундштуке своей трубки.

— Вы уверены? Вы везде искали?

— Даю голову на отсечение, — сказал Шилтон. — Если бы тело было в доме, мы бы непременно его нашли. Люди снаружи тоже закончили.

Литтлер одарил меня злобным взглядом.

— Я знаю, что вы убили вашу жену, я это чувствую.

Человек нормального умственного развития, вынужденный прибегать к инстинкту, всегда вызывает жалость. Но в данном случае он не ошибался.

— Я, пожалуй, приготовлю себе печень с маленькими луковичками. Несколько лет уже не ел ее, — сказал я весело.

В заднюю дверь кухни вошел полицейский.

— Сержант, я только что говорил с тем типом, Трибером, который живет по соседству.