Харлан Кобен - Шесть лет

На четвёртом гудке подняли трубку. Я сжал крепко её и стал ждать. Женщина неуверенно произнесла:

— Алло?

— Джули?

— Кто это?

— Это Джейк Фишер.

Тишина.

— Я встречался с твоей сестрой.

— Ещё раз, как вас зовут?

— Джейк Фишер.

— Мы знакомы?

— Вроде того. Имею в виду, что мы оба были на свадьбе Натали…

— Не понимаю. Кто вы?

— Прежде, чем Натали вышла за Тодда, мы с ней встречались.

Молчание.

— Алло? — спросил я.

— Это шутка?

— Что? Нет. В Вермонте. Ваша сестра и я…

— Я не знаю, кто вы.

— Вы часто разговаривали с сестрой по телефону. Вообще-то, я даже слышал, что вы разговаривали обо мне. После свадьбы, вы положили руку мне на плечо и спросили, всё ли в порядке.

— Я понятия не имею, о чём вы говорите.

Я сжал трубку так сильно, что испугался, что сломаю её:

— Как я сказал, Натали и я встречались…

— Чего вы хотите? Почему звоните мне?

Вау, это был хороший вопрос.

— Я хочу поговорить с Натали.

— Зачем?

— Я просто хотел удостовериться, что с ней всё в порядке. Я видел некролог Тодда, и подумал, что, может быть, мне стоит позвонить и, я не знаю, выразить соболезнования.

Опять молчание. Я подождал, сколько смог.

— Джули?

— Я не знаю, кто вы, и о чём говорите, но больше никогда не звоните. Понятно? Никогда.

Она положила трубку.

Я пытался перезвонить, но Джулия не брала трубку.

Я не понял. Неужели она действительно забыла, кто я? Это сомнительно. Я её что, напугал своим звонком из ниоткуда? Не знаю. Весь разговор был сюрреалистическим и жутким. Ведь не сложно было сказать, что Натали не хочет разговаривать со мной или что я не прав, и Тодд жив. Не важно. Но она просто не знала, кто я.

Как такое возможно?

Так что теперь? Для начала, успокойся. Дыши глубоко. Мне надо было продолжить атаку по двум направлениям. Выяснить, что случилось с покойным Тоддом Сандерсоном, и найти Натали. Второе могло бы, конечно, противоречить первому. Как только я бы нашёл Натали, узнал бы всё. Вот только как её найти. Я пытался найти её онлайн, но безрезультатно. Её сестра, также, по-видимому, путь в тупик. Итак, что делать дальше? Не знаю, насколько будет тяжело в наши дни найти её адрес?

И меня осенила идея. Я вошёл на сайт университета и проверил расписание. У профессора Шанты Ньюлин было занятие через час.

Я позвонил миссис Динсмор.

— Вы что, ждали, что я смогу получить личное дело так быстро?

— Нет. Я звоню не по этому поводу. Меня интересует, знаете ли вы, где профессор Ньюлин?

— Ну и ну. С каждым часом всё интереснее и интереснее. Вам ведь известно, что она обручена?

Я должен был догадаться.

— Миссис Динсмор…

— Не волнуйтесь. У неё завтрак с аспирантом в Валентине.

«Валентин» — университетское кафе. Я поспешил через двор туда. Странная вещь. Профессор в колледже должен быть всегда начеку. Всегда вынужден держать высоко поднятую голову. Всегда вынужден улыбаться и приветствовать каждого студента. Помнить каждое имя. Я чувствовал себя странным образом, как звезда, шагая по кампусу. Могу утверждать, это не имело значения для меня, но втайне признаюсь, что внимание было лестным, и я воспринял его довольно серьезно. Даже сейчас, в спешке, отвлечённый, взволнованный, я был уверен, что ни один студент не почувствовал себя обделённым вниманием.

Я прошёл мимо двух основных обеденных залов. Они были предназначены для студентов. Преподаватели, которые иногда присоединялись к ним, чувствовали себя немного не в своей тарелке. Существовала некая грань, признаю, иногда нечёткая и надуманная, но я всё равно проводил её между ними и мной, и всегда держался своей стороны. Профессор Ньюлин точно такая же, поэтому поступала аналогичным образом, именно поэтому я был уверен, что она сидит в одном из тех закрытых залов, что отведены для общения преподавателей со студентами.

Она была в Брэдбир холле. В университетском городке каждое строение, комната, стул, стол, полка и плитка была названа в честь кого-нибудь, кто жертвовал деньги. Некоторых людей это бесило. Я был из них. Этот оплетённый плющом институт был достаточно обособленным, как и должно быть. Нет никакого вреда в том, чтобы впускать сюда немного реального мира, холодно-денежной реальности, но время от времени.

Я заглянул в окно. Шанта Ньюлин поймала мой взгляд и подняла палец, символизирующий «одну минуту». Я кивнул и стал ждать. Пять минут спустя дверь открылась, и высыпали студенты. Шанта стояла в проходе. Когда студенты ушли, она сказала: