Джеймс Роллинс - Кости волхвов

Отношения между отцом и сыном всегда были непростыми. После аварии отец стал сильно пить и время от времени впадал в депрессию. Техасский нефтяник в одночасье превратился в домохозяйку, и это сломило его. Он был вынужден сидеть дома и растить двоих сыновей, в то время как его супруга каждый день ходила на работу и зарабатывала деньги. Злясь, но не в силах что-либо изменить, отец превратил дом в подобие концлагеря, а Грей, прирожденный бунтарь, постоянно выступал против драконовских порядков, которые навязывал отец. Когда же ему исполнилось восемнадцать, Грей просто собрал рюкзак, ушел посреди ночи из дома и записался в армию. После этого отец с сыном не разговаривали целых два года.

Постепенно и очень осторожно мать помирила их, и все же отношения между отцом и сыном напоминали скорее вооруженное перемирие.

«Вы в большей степени одинаковые, нежели разные», — сказала как-то мать. Более пугающих слов Грей не слышал за всю свою жизнь.

— Что за дерьмо! — нарушил молчание отец.

— «Будвайзер»? — подхватил Грей. — Это точно! Вот почему я пью только «Сэм Адамс».

Отец ухмыльнулся:

— Ну и засранец же ты!

— Ты меня сам таким воспитал. По своему образу и подобию.

— То есть я тоже засранец?

— Я этого не говорил.

Отец снова усмехнулся и спросил:

— А что это ты вдруг заявился?

«Потому что я не знаю, как долго ты еще будешь меня помнить», — мысленно ответил Грей, однако вслух этого не произнес. За фасадом жесткости и независимости в душе Грея все еще жила детская уязвимость, память о прошлых обидах, желание услышать от отца хоть несколько ласковых слов. Но время стремительно таяло, и какой-то частицей своего сознания Грей понимал, что, по всей вероятности, слов этих ему уже не услышать.

— Где ты купил эти сэндвичи? — спросил отец. — Они просто великолепны.

Грею пришлось приложить определенное усилие, чтобы на его лице ничто не отразилось.

— Мама сделала, — ответил он.

— А-а, ну да… — смущенно проговорил отец.

Их взгляды снова встретились, и помимо страха Грей заметил в глазах отца еще и стыд. Пятнадцать лет назад он перестал быть мужчиной, а теперь перестает быть человеком.

— Пап, я…

— Пей свое пиво!

В голосе отца прозвучала прежняя злость, и Грей по привычке, оставшейся с детства, немного испугался.

Он молча пил пиво, не в состоянии говорить. Возможно, мать была права: они действительно слишком похожи друг на друга.

Запищал прикрепленный к поясу пейджер. Поспешно схватив его, Грей увидел на дисплее телефонный номер «Сигмы».

— Это с работы, — пробормотал он. — У меня на сегодня запланирована еще одна встреча.

— Ну и ладно, — кивнул отец, — а мне пора заняться скворечником.

Они обменялись рукопожатиями — отец и сын, два извечных соперника, не желающие уступать друг другу даже в мелочах.

Вернувшись в дом, Грей попрощался с матерью, забрал с крыльца велосипед и, сев на него, быстро поехал в сторону станции метро. На дисплее его пейджера помимо телефонного номера «Сигмы» значился еще и пароль.

1911.

Экстренный вызов.

Ну наконец-то!

15 часов 03 минуты (местное время)

Ватикан

Поиск истины о судьбе останков трех волхвов напоминал тяжелейшие археологические раскопки, разве что монсиньору Вигору Вероне и его помощникам-архивариусам пришлось копаться не в пыли и камнях, а в грудах книг и древних свитков. Целая команда библиотечных работников провела кропотливую подготовительную работу в главной библиотеке Ватикана, и теперь Вигор в поисках путеводной нити просеивал информацию, находясь в самой закрытой зоне Святого города — Archivio Segretto Vaticano, печально известных секретных архивах Ватикана.

Вигор вошел в длинный подземный коридор. По правой стене тянулась вереница ламп. При его приближении каждая из ламп загоралась, а после того, как он проходил мимо, гасла. Свет словно сопровождал монсиньора и его молодого студента Джейкоба.

Коридор на самом деле являлся депозитарием манускриптов, получившим прозвище bonile, или бункера. Построенное в 1980 году, это подземное помещение имело два этажа, разделенные дырчатым стальным полом и соединенные крутыми лестницами. По одной из его сторон на многие километры протянулись стальные полки, на которых хранились миллионы документов и пергаментов. По противоположной стене тянулись точно такие же полки, но они были закрыты дверями из стальной сетки. Здесь хранились документы наиболее деликатного характера.