Крис Павон - Экспаты

— Да-да?

— Они расследуют что-то, связанное с вашим мужем.

Кейт даже пожалела, что совсем не удивилась; это действительно не удивило ее. Даже чуть-чуть не тронуло. Каких бы дел ни наделал ее муж, они не могут оказаться омерзительней ее собственных делишек в прошлом.

— И чем он, по их мнению, занимается?

Декстер стаскивал с ребят ярко-желтые жилеты с надписью «Premier Ski» — в этом наряде они походили на участников соревнований по слалому-гиганту.

— Киберворовством.

— И что он ворует?

Внезапно вернулась Джулия.

— Мы вон там сидим, — показала она.

У Кейт замерло сердце, пропустило несколько ударов.

— Вон в том бистро с зеленым навесом, — продолжала Джулия. Кейт едва разбирала ее слова в царящем вокруг шуме; Джулия ведь не могла услышать их разговор. Или могла?

Дети уже подходили к ним, тащили свои лыжи, ухватив их наперевес, за ними шел улыбающийся Декстер. Кейт обняла сыновей, безуспешно стараясь хоть на секунду отвлечься от охватившего ее отчаяния.

Все пошли по нетронутому снегу к толпе и к Биллу, сидевшему в одиночестве возле огромного стола для пикников; он походил сейчас на опозоренного начальника, только что изгнанного из совета директоров.

Кайлу требовалась еще минута, может, даже всего несколько секунд наедине с Кейт.

Все расселись вокруг грубо сколоченного стола, им принесли по чашке горячего шоколада, увенчанного шапками взбитых сливок, гигантские кружки пенистого пива и тарелки с яблочным пирогом.

— Так, значит, — сказал Билл. — Вас зовут Кайл?

— Верно, Билл.

— И вы живете в Женеве?

— Да.

— Интересный город?

— Не слишком.

— Мы, кажется, знакомы. Мы раньше встречались?

— Не думаю.

Билл кивнул, но это был отнюдь не знак согласия.

— А чем вы занимаетесь, Кайл?

— Я адвокат. Но вам придется меня извинить, — добавил он, вставая. — Потому что этому адвокату требуется посетить туалет.

Кейт поймала взгляд Билла, ощутила его подозрительность в отношении Кайла, которая так от него и исходила, чувствовалась даже на расстоянии, и ее охватила тоска, оставив в душе противный осадок.

Она притворилась, что разглядывает людей вокруг — лыжников в лыжных костюмах и ярких куртках и шлемах, детишек, играющих в снежки, лающих собак, официанток, таскающих нагруженные пивными кружками подносы, бабушек в мехах, курящих тинейджеров. Потом поднялась с места.

— Извините, — сказала она, опустив глаза.

Она почувствовала, как Билл и Джулия переглянулись, поняла, что они обменялись сигнальными посланиями, заключавшими в себе вопросы, не последовать ли за Кейт в дамскую комнату, и кто именно за ней пойдет, и следует ли проделать это тайно и незаметно.

— Я с тобой, — сказала Джулия. Ну конечно!

Кейт прошла между столами и медлила на краю дороги, пропуская запряженную лошадью повозку и парочку бегущих мимо вопящих девочек. Одна из них обернулась, как раз вовремя, чтобы получить снежком в лицо, отчего у нее тут же пошла носом кровь, и она заревела во весь голос. Огромная капля крови упала в снег, за ней вторая, еще и еще, образовав у ног девочки небольшую лужицу. Появилась ее мамаша, на ходу ругая явно довольного маленького брата бедняжки, прижала салфетку к разбитому носику дочери. Кровь растекалась по снегу. Тот же самый кровавый узор, хотя и не в таком масштабе. Такая же растекающаяся кровь.

Кейт провела скверную ночь после малоприятного завершения неожиданной встречи с Торресом в отеле; она, конечно же, боялась его. Ночь тянулась долго-долго, ей было ужасно страшно и противно, она вертелась с боку на бок, пыталась выстроить какой-нибудь план действий и тут же отвергала все придуманное и начинала придумывать снова.

Ей так и не удалось заснуть, пока она не приняла окончательное решение — это произошло в три часа ночи, когда она с ледяным упорством не пришла наконец к чему-то конкретному. А два часа спустя ее разбудил заплакавший Джейк — отличное начало нового дня. Она покормила его, успокоила, убаюкала, глядя в светлеющее небо над забором, отгораживающим ее небрежно возделанный садик от заросшего сорняками и кустами двора соседнего многоквартирного доходного дома.

Она снова забеременела. Беременность была непредвиденная, ненамеренная, но это ее не огорчило, не расстроило.

Двадцать четыре часа спустя она сидела в скоростном экспрессе компании «Амтрак», несущемся в Нью-Йорк, — билет она не заказала заранее, а купила за наличные в кассе вокзала, нацепив огромные очки с обычными стеклами — ее зрение не нуждалось в линзах с диоптриями — и светлый парик. В Нью-Йорке она вышла из здания вокзала «Пенн стейшн» и пошла по городу — тридцать минут через забитый народом центр Манхэттена, остановилась только на минутку, чтобы купить шапочку с эмблемой клуба «Янкиз» в ларьке, битком набитом разнообразным барахлом китайского производства. Шапочку она натянула на самые глаза, и светлые пряди парика неприятно кололись.