Крис Павон - Экспаты

— И стер все записи?

— Именно. И в этот момент администратор заметил мое вторжение, закрыл систему и перекрыл все выходы из здания. Но к тому времени я уже перевел деньги на добрую дюжину счетов по всему миру, причем при каждой трансакции переводились разные суммы. А потом со всех этих счетов деньги вернулись обратно на счет в Люксембурге.

— А чем ты занимался в своем офисе? Сидел там каждый день допоздна, все уик-энды… что тебя там держало?

— Мне требовалось изучить и проанализировать множество систем обеспечения безопасности — компьютеров полковника, компьютеров «Свисс дженерал». Вторжение в чужую систему требует много времени. Это настоящий каторжный труд, сплошная возня, сбор данных, их анализ… И за всем этим стоит огромных размеров теоретическая база.

— Но почему этим нужно было заниматься поздними вечерами?

— Поздно вечером у меня в основном была другая работа — я отслеживал все переговоры полковника, его электронную почту, телефонные разговоры, чтобы плотно следить за всеми его сделками. Частенько мне приходилось подолгу торчать там и ждать, особенно после того, как кто-нибудь из его контрагентов заявлял: «Я тебе перезвоню через пару-тройку часиков». Вот я и сидел там и ждал.

— Просто ждал?

— Да. Но использовал эти перерывы и для других дел. Это было что-то вроде хобби: исследование некоей весьма сложной категории ценных бумаг.

— Зачем?

— Я пришел к выводу, что если ценные бумаги выпускаются столь сложными и изощренными способами, чтобы простой человек не мог понять суть дела, значит, банкиры-эмитенты непременно скрывают нечто весьма привлекательное и чрезвычайно прибыльное. У них такая кружная, окольная логика построения всевозможных ухищрений — созданная, я уверен, специально, чтобы запудрить людям мозги, — что у человека вроде меня вызывает восхищение. Как бы то ни было, это еще одна форма азартных игр на рынке ценных бумаг. В последние пару месяцев мы на подобных инвестициях получили четверть миллиона евро. Именно таким образом я теперь зарабатываю нам на жизнь.

— А я-то уж думала, что ты зарабатываешь на жизнь воровством.

— Нет, — ответил он. — Воровством я занимаюсь для развлечения.

Кейт поставила на стол две кружки. Пар от кофе поднимался густыми белыми клочьями, зависая в плотном и холодном предрассветном воздухе. Она села и поплотнее закуталась в одеяло.

— И как тебя можно поймать?

Кейт все еще мысленно пробивалась сквозь джунгли логистических схем Декстера. Отмахиваясь при этом от более абстрактных понятий — морали, честности, супружеских прав, уголовной ответственности — и сосредотачиваясь на одной лишь их практичности. Пока, только сегодня, только сейчас.

— Это невозможно.

— Нет? Совершенно невозможно?

— Совершенно.

Кейт удивилась — на нее произвела должное впечатление эта полная, жуткая уверенность мужа. Откуда она у него взялась?

— А если ФБР найдет эти деньги?

— Это не будет иметь никакого значения. Им не смогут отследить трансакции через многочисленные счета. Кроме того, Кейт, эти счета более не существуют: и все следы моих трансакций давно уничтожены. Все это невозможно отследить и привязать ко мне.

— Все?

— Абсолютно все.

— А если они просто обнаружат эти деньги? Как их обнаружила я? Чем ты объяснишь, откуда они у тебя взялись?

— А мне вовсе и не нужно кому-то что-то объяснять. Именно поэтому деньги и находятся здесь, в Люксембурге. Здесь хорошо соблюдается банковская тайна вклада.

— Потому-то мы здесь и оказались?

— В основном да.

— Кстати, раз уж об этом зашла речь: мы уже можем вернуться домой? В Америку?

— Конечно.

— Но?..

— Но нам не следует держать приличных сумм в американских банках. И мы не можем переводить зараз более десяти кусков с одного счета на другой. Не можем приобретать собственность в США. Тратить там крупные суммы. Мы также не должны получать там никакого дохода, значит, не сумеем продать наш дом в округе Колумбия; нам придется по-прежнему сдавать его в аренду. Мы не должны привлекать к себе внимание налоговой службы.

Это Кейт понимала. Им следовало скрываться от налоговиков, чтобы иметь возможность защититься от федералов.

— А тот человек, у которого ты украл эти деньги, этот полковник… Он не может тебя выследить?

— Он за мной не охотится. Я подставил одного парня. Устроил так, будто это он украл деньги полковника. Это еще один сербский головорез, бывший армейский чин.