Уилбур Смит - Взгляд тигра

Гигантский угорь следил за мной и медленно извивался, словно рассерженная кобра. С предельного для точного выстрела расстояния я ждал подходящего момента, и наконец агрессия чудища перешла во вторую стадию – раздув горло, мурена повернулась в профиль.

«Господи, раньше случалось делать такое забавы ради», – подумал я, спуская курок. Зашипел воздух, копьё вырвалось из ствола, разматывая за собой линь.

Я попал на полтора дюйма выше и на два дюйма правее точки на голове, в которую целился. Извивающийся клубок сворачивающихся и распрямляющихся колец заполнил амбразуру. Бросив ружьё, я оттолкнулся ластами, проплыл вперёд, ухватился за копьё и потащил мурену из логова – она обвилась вокруг древка и билась так, что оружие, словно живое, вырывалось из рук.

Наконечник пронзил толстую кожу и упругие мышцы – мурена висела на острие, распахнув пасть в беззвучном визге ярости, и, распустив кольца, раскачивалась и извивалась, как обрывок верёвки на ветру.

Хвост ударил меня по лицу, сдвинув маску. Вода попала в нос и глаза, я не сразу смог начать подъём. Угорь извернулся под самым невероятным углом и сомкнул челюсти на металлической штанге копья. Клыки со скрежетом грызли сталь, оставляя блестящие серебристые царапины.

Я вынырнул на поверхность, держа трофей над головой. Увидев змееподобное чудище, Шерри завизжала от ужаса.

– Иди, красавица, к папочке, – проворчал Чабби и, перехватив копьё, втащил рыбу в лодку.

Он довольно улыбался, демонстрируя пластмассовые челюсти, – мурена была его любимым блюдом. Прижав её шею к планширу, Чабби умелым ударом ножа отсёк страшную голову, и та упала в воду.

– Она очень вкусная, мисс Шерри, сами увидите.

– Ни за что! – содрогнулась Шерри, отодвигаясь подальше от истекающей кровью, бьющейся в судорогах рыбы.

– А теперь, детки, попробуем желе.

Анджело передал мне сетчатую сумку с взрывчаткой и детонаторами, и Шерри ушла под воду с катушкой изолированного кабеля, вытравливая его на ходу.

На дне я сразу же заполз внутрь через амбразуру, лишившуюся жильца. Казённая часть пушки прочно застряла среди обломков разрушенных переборок. Заряды устанавливались в двух местах, с расчётом, что первый отбросит в сторону пушку и она, как гигантский рычаг, выломает кусок окаменевшей обшивки корпуса, а одновременно взорванный второй заряд разворотит завал, преграждающий доступ к батарейной палубе.

Шерри передала мне конец провода, я зачистил его бокорезами и подсоединил оголённые медные провода к контактам. Проверив законченную работу, я попятился наружу. Положив ногу на ногу, Шерри сидела на корпусе с катушкой на коленях. Я показал ей два больших пальца и подхватил подводное ружьё.

На вельботе Чабби сгорал от нетерпения и по-хозяйски сграбастал коробку переключателя, к которой уже подвёл второй конец провода. Лишить его радости нажать кнопку можно было только силой.

– Всё готово, шкипер, – доложил он.

– Взрывай!

Чабби ещё немного повозился с коробкой, растягивая удовольствие, и повернул тумблер. Поверхность заводи дрогнула, и сквозь днище лодки мы ощутили глухой толчок. Через какое-то время набежали волны, вода вскипела пузырьками, точно в неё сбросили тонну алка-зельцера. Постепенно всё улеглось.

– Придётся, милая, надеть брюки гидрокостюма, – велел я Шерри.

Как нетрудно догадаться, она тут же принялась оспаривать правомерность распоряжения.

– Зачем? Вода ведь тёплая!

– А также перчатки и обувь, – добавил я, натягивая резиновые штаны. – Если сможем проникнуть в корпус, они защитят от острых обломков.

Нехотя Шерри согласилась сделать то, что положено исполнять беспрекословно. «Изрядно предстоит потрудиться, пока её вымуштрую», – подумал я и занялся сборами к следующему погружению: приготовил подводный фонарик в герметичном корпусе, короткий лапчатый ломик и бухту тонкого нейлонового троса. Шерри с помощью верного Анджело втиснулась в обтягивающие резиновые брюки. Мы были готовы к спуску.

На полпути ко дну встретилась первая, плывшая брюхом вверх, рыба. После взрывов их были сотни – убитых и изувеченных, от мелких, не больше пальца, рыбёшек до крупных полосатых снепперов и морских окуней длиной с руку. Совесть мучила за содеянное, но я утешался тем, что погубил меньше живности, чем идёт на дневной прокорм синему тунцу.

Мы опускались сквозь бойню. В тёмной глубине, попадая в полосу света, бездыханные рыбьи тела мерцали гаснущими звёздами на сером предутреннем небосводе. На дне заводи взрыв замутил воду песком и прочей мелочью, а в навесе из водорослей и морского бамбука проделал брешь, сквозь которую мы и проплыли.