Дан Сельберг - Мона

— Первая любовь?

— Трудно сказать. Мы жили в черно-белом мире, и тут появился яркий всплеск. Как будто Бог послал нам его как утешение, как доказательство того, что он нас не оставил. Для меня Суцкевер стал символом всего живого. Всего прекрасного.

Книги готовы были упасть под весом Эрика, и ему пришлось поменять положение. Он мельком взглянул на экран. Новых сообщений не было.

— А обещание?

— Авром Суцкевер состоял в бумажной бригаде. В группе литераторов, которые рисковали жизнью, чтобы вывезти сотни, даже тысячи редких уникальных книг и рукописей. Я помогала ему собирать пожертвования от семей в квартале. Для многих эти книги были самым ценным имуществом, и расставание с ними означало большую жертву. Но с именем Аврома Суцкевера в качестве гарантии большинство соглашались передать свои труды. В последний раз мы виделись, когда Авром пришел в обувную мастерскую моего отца. Он сказал, что у него было видение. Предчувствие.

Женщина слабо улыбнулась.

— «Ты будешь жить». Вот так он сказал. Он увидел проблеск будущего, и я должна выжить. Он попросил меня переправить богатства в священную страну. Охранять их и заботиться о них. Мы въехали сюда в тысяча девятьсот семьдесят втором.

— Мы?

— Я и книги.

Эрик окинул взглядом сотни переплетов.

— И вы с тех пор охраняете богатство?

— Каждый день, семь дней в неделю, круглый год. Моя семья осталась в земле под Вильной. Вот здесь моя семья сегодня.

На самом деле комната была слишком мала для стола переговоров. Или, может быть, наоборот. Чтобы сесть на один из деревянных стульев, приходилось пролезать между краем стола и стеной. На столе стояли блюдо с печеньем, термос и пакет с белыми бумажными стаканами. На одной стене висела белая доска. На остальных — висели фотографии самолета авиакомпании «Эль Аль» в рамках. Пол Клинтон неподвижно сидел на стуле и не мог раскачиваться, как он всегда делал.

Он уже успел выпить две чашки кофе и съесть три печенья. Третье было лишним. В то же время он становился рассеянным и раздраженным, когда падал уровень сахара в крови. Пол услышал шаги, и сразу после этого отворилась дверь. Вошла Рейчел Папо вместе с молодой женщиной в темно-сером костюме. Рейчел кивнула американцу, а потом посмотрела на женщину.

— Натали Голдман. Она отвечает за безопасность в аэропорту.

Рейчел выдвинула стул и аккуратно устроилась на нем, как будто естественнее этого ничего быть не могло. Пол сразу показался себе еще более толстым. Женщина в костюме продолжала стоять у стола. Выглядела она взволнованно. Рейчел налила кофе из термоса. Потом взглянула на женщину.

— Хорошо, Натали. Начинайте.

— Прежде всего хочу подчеркнуть, что у нас целый день были большие проблемы из-за вируса. Пострадал ряд систем, и в терминалах царит хаос. Я не говорю, что такая ситуация нас извиняет, но она могла повлиять на развитие событий.

Натали посмотрела на собеседников с мольбой во взгляде. Когда никто не ответил, она поспешно продолжила:

— Эрик Сёдерквист перехитрил охранников контроля безопасности и покинул терминал через аварийный выход «шестьдесят семь». Этот аварийный выход всегда должен быть закрыт, но по какой-то причине он был открыт. Мы начали проверку с целью выяснения, как такое оказалось возможным. Выход ведет на летное поле на северо-восточной стороне терминала. Там Сёдерквисту удалось украсть мотоцикл. Он проехал девятьсот пятьдесят метров до юго-западного съезда на поселение Неве Моноссон.

Натали опустила глаза и как будто собиралась с силами.

— Там он покинул аэропорт через контроль безопасности А12. Хотя пост охранялся, никому не удалось его остановить. Само по себе это немыслимо. Две камеры наблюдения зафиксировали его: одна на шоссе четыреста двенадцать около Халь Тамара, другая — на въезде на шоссе один у Шапирима.

Пол встретился взглядом с Рейчел, прежде чем встревоженно спросил:

— В каком направлении?

— В сторону Тель-Авива.

— Вы проинформировали полицию?

— Полиция вела его поиски, и сейчас она проверяет дорожные системы наблюдения, чтобы проверить, можно ли отследить его с помощью камер. Полицейские системы тоже пострадали от вируса. Сотрудники обеспокоены работой центральных городских камер, но надеюсь, они найдут его.

Рейчел глотнула кофе и, не поднимая глаз, спросила:

— Значит, пока нет никаких конкретных следов?

Натали обреченно покачала головой. После недолгого молчания она добавила: