Тэми Хоуг - Час расплаты

Диксон чуть слышно выругался. Он чувствовал себя попавшим между молотом и наковальней. У них не было юридически обоснованных причин пускать за Роландом Балленкоа хвост. У них не было доказательств причастности этого человека к случаям взлома и проникновения. Напротив, он сам оказался жертвой нападения Лорен Лоутон на теннисных кортах. Подозрений хватало, но ни одно из них не могло быть облечено в официальную форму.

Мендес проследил за ним до дома Дениз Гарленд, но связать его с каким-нибудь преступлением, совершенным против этой девушки, не представлялось возможным. Насколько было известно, пока еще вообще ничего плохого с ней не произошло. Девушка не могла точно сказать, проникал ли в ее дом злоумышленник. Она даже не была уверена, что не оставила ведущую на патио дверь незапертой. И все же Мендес был готов поспорить на свою недельную зарплату, что именно Балленкоа, проникнув в ее дом, оставил дверь незапертой.

Управление шерифа не могло сослаться на то, что подозреваемый имел в прошлом подобного рода проблемы с законом, так как в деле Лесли Лоутон ничего доказать не удалось. У них не было юридически обоснованных причин за ним следить, но начатая за Балленкоа слежка показала, что мужчина ведет себя крайне подозрительно.

Хикс уловил главное в этом деле еще в тот день, когда они ездили вместе в Сан-Луис-Обиспо. Вопрос не в том, кто это сделал. Вопрос в том, какого черта ему это понадобилось.

Тяжело вздохнув, шериф Диксон поднялся со своего кресла и принялся ходить по кабинету. Фигурой, так или иначе связанной с политикой, он стал скорее из необходимости, чем по собственному желанию. По своей природе шериф Диксон был, прежде всего, полицейским, детективом с богатым послужным списком, чья деятельность прежде протекала в округе Лос-Анджелеса. Мендес знал, что его боссу часто приходится балансировать, искать компромиссы, поэтому детектив не завидовал ему.

— Мы должны вести наше расследование так, как будто точно уверены в том, что перед нами преступник, — предложил Мендес.

— Но мы не сможем ничего предпринять, имея на руках одни только подозрения, — возразил Диксон. — Сегодня утром мне звонил его адвокат. Он спрашивал, какие обвинения мы выдвинем против Лорен Лоутон.

— Храбрый сукин сын этот Балленкоа, — хмыкнул Мендес. — Он приезжает сюда, преследует женщину, а когда она срывается, хочет упрятать ее в тюрьму.

— Винс полностью прав. Балленкоа нравится играть людьми.

— Прокурор ведь не будет на его стороне?

— Я уже переговорил с Кэтрин Ворт, — сказал Диксон. — Сама она ничего предпринимать не собирается, но, если Балленкоа все же подаст иск, у нее имеется план. Самое большее, что угрожает миссис Лоутон, — это обвинение в мелком хулиганстве. Учитывая смягчающие вину обстоятельства, прокурор потребует условного осуждения. Ну и как результат — день-два общественных работ.

Мендес нахмурился, но предпочел промолчать. Ничего хорошего из этого не выйдет. Вряд ли Балленкоа пустит дело на самотек.

Диксон бросил на Мендеса испытующий взгляд.

— Что ты думаешь предпринять, детектив?

— Постараюсь найти доказательства его причастности к этим взломам.

— Хорошо, — сухо согласился с ним шериф. — Помнится, об этих преступлениях ты и слышать когда-то не хотел.

— Урок усвоен. К нам на день приехала детектив Таннер из Санта-Барбары. Я, она и Билл возьмемся за дело. Мы все проверим. Надеюсь, какая-нибудь ниточка все же отыщется, чтобы размотать этот клубок.

— Хорошо. Будем надеяться, что она окажется достаточно длинной, чтобы повесить на ней этого субъекта.

Они были похожи на призраков, каждый из которых жил в своем собственном мире и никогда не пересекался и не заговаривал с тем, кто находился рядом.

Лия съела сваренное вкрутую яйцо и половинку грейпфрута, почистила зубы, вернулась в кухню и молча уселась за стол.

Лорен выпила чашку кофе, поклевала черничный маффин, приняла две таблетки тайленола и тоже уселась за стол, не проронив ни слова.

Женщина подумала, что надо бы попытаться вытащить дочь из ее раковины, завести с ней разговор, но любой из сценариев, который она прокручивала у себя в голове, заканчивался плохо, поэтому Лорен решила не испытывать судьбу. Любая попытка окажется фальшивой и безнадежной. Добавлять их к уже существующей неловкости не следует.

Лия имеет право быть расстроенной. Лорен, что ни говори, поступила глупо. Это она привезла дочь сюда. Ей нет оправданий. И она не знает, что теперь делать. Вначале Лорен надавала обещаний, а потом сама же первой их нарушила. Что еще можно на это сказать?