Валентен Мюссо: Холод пепла

Что происходило потом, я плохо помню… Возможно, я в прострации постояла около ее тела минут десять. Я ничего не делала, не звала на помощь. Николь Браше лежала на полу. Не знаю, наступила ли смерть мгновенно. Когда я вышла из оцепенения, первым моим желанием было убежать, но я не могла пошевелиться. И вдруг я вспомнила, что говорила Алиса как-то утром, читая газету, где было написано о кражах с применением насилия, совершенных в наших краях. Алиса то и дело повторяла: «Теперь даже дома не чувствуешь себя в безопасности».

Я механически отволокла тело старой женщины в кладовку, расположенную в глубине дома. Потом связала ее толстой клейкой лентой, которую нашла в кухне, и перевернула все вверх дном, чтобы создать видимость ограбления. Прежде чем уйти, я стерла отпечатки пальцев с предметов, до которых могла дотронуться. Я также взяла записную книжку, в которой был номер телефона Элоизы, испугавшись, что они доберутся до нее.

Мне хотелось бы сказать тебе, что меня мучили угрызения совести. Но мне кажется, что я больше не способна испытывать такие чувства. Во мне давно уже что-то сломалось. А это значит, что я больше никогда не буду прежней. О да, разумеется, если это не починить… Но мучиться угрызениями совести не означает хотеть вернуться в прошлое, чтобы поступить иначе. Для этого нужны жизненные силы, которых у меня больше нет.

Когда мы превращаемся в чудовище? Когда переходим от слов к делу? Или чудовище появляется в нас задолго до этого? Полагаю, я осознаю, что одержима злом. Но я не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы действительно понять, что я натворила. Я никогда не считала себя способной убить кого-либо. Но если бы ты знал, как легко все это произошло! Слишком легко.

На следующее утро соседка обнаружила тело Николь Браше. В субботу в газете появилась статья. Версия неудачного ограбления считалась приоритетной. Прошло несколько недель. Мне казалось невероятным, что никто не заподозрил меня.

Не знаю, как сильно огорчило нашего деда убийство Николь Браше. Усилило ли оно его чувство вины или, наоборот, вызвало облегчение? Он никогда не говорил со мной о ее смерти, но я заметила, что теперь Алиса ждет утренней почты с каким-то лихорадочным напряжением.

Так или иначе, через месяц Абуэло нас покинул. Даже если его смерть наступила по воле случая, я не могла не думать, что все эти события связаны друг с другом, что я невольно расплачивалась за свое преступление. Ужасно говорить, но смерть нашего деда явилась для меня освобождением, хотя и причинила мне горе. Возможно, я перевернула еще одну страницу своей жизни. Возможно, скобки, открывшиеся после гибели папы, наконец закрылись. Теперь наши тайны будут похоронены под пеплом… Останется убийство Николь Браше, которое я всегда буду носить в себе, но Алиса и ты окажетесь в безопасности…

Однажды вечером за ужином, на той неделе, когда мы наводили в доме порядок, я почувствовала, что твои мысли витают где-то далеко. Я видела, что ты чем-то огорчен, хотя и стараешься не подавать вида. Ты очень рано поднялся к себе в комнату. На следующее утро ты взял мою машину и уехал. Не знаю, возможно, за последние недели я стала параноиком, но я почувствовала, что происходит нечто необычное. Сразу ли я поняла, что ты, разбирая вещи Абуэло, сделал важное открытие? Когда ты вернулся, я, воспользовавшись моментом, когда ты разговаривал с Алисой, обыскала твою сумку. Вот видишь, до чего я опустилась! Я нашла книгу Марка Иллеля «Во имя расы» и страницы, распечатанные из Интернета, где говорилось о нацистских лебенсборнах, работавших в оккупированных странах.

И тогда у меня возникло ощущение, что мой кошмар никогда не закончится. Через два дня ты вернулся в Париж. Такая спешка и твои объяснения показались мне подозрительными. Я была уверена, что ты захочешь узнать как можно больше о жизни Абуэло во время войны и в конце концов встретишься с Элоизой. Но я не думала, что все это случится так быстро.

В тот же день я тоже уехала в Париж. О чем я думала, когда шла к тебе домой? Сама не знаю. Я, несомненно, хотела забрать документы, найденные тобой в письменном столе Абуэло. Когда я увидела фильм на старом проекторе, который ты привез из Арвильера, я мгновенно все поняла. Я смогла включить проектор благодаря тем элементарным навыкам, которым ты меня обучил. И хотя этот фильм не открыл мне ничего нового, он стал для меня еще одним жутким испытанием. Все то, что преследовало меня столько ночей после смерти папы, вдруг приобрело четкие очертания. Я не могла удержаться, чтобы не сказать себе: нашей бабушкой была одна из этих молодых женщин, стоявших на крыльце.