Джон Хоукс - Последний странник

Майкл жил на восьмом этаже высотного дома в западном Лос-Анджелесе. Чтобы обставить квартиру, ему потребовалось всего четыре часа. Подписав договор об аренде, Майкл тут же отправился в огромный мебельный магазин на бульваре Венеция, где из нескольких стандартных вариантов выбрал обстановку для гостиной, кабинета и ванной. Майкл хотел снять для брата такую же квартиру в том же здании и обставить ее такой же мебелью, однако Габриель отказался. По какой-то непонятной причине младший брат предпочитал обитать в одном из самых уродливых домов Лос-Анджелеса, вдыхая выхлопные газы с автострады.

Выйдя на маленький балкон, Майкл мог увидеть вдалеке Тихий океан, но живописные виды его не интересовали, и шторы в квартире, как правило, оставались задернутыми. Позвонив Габриелю, он сварил кофе, съел шоколадный батончик с высоким содержанием белка и набрал номер нью-йоркской компании по инвестициям в недвижимость. Из-за трехчасовой разницы во времени служащие Нью-Йорка уже вовсю работали в своих офисах, тогда как Майкл еще разгуливал по гостиной в одних трусах.

— Томми! Это я, Майкл! Я тебе предложение посылал. Уже получил? Что думаешь? А в комитете по ссудам что сказали?

Обычно в комитетах по ссудам сидели одни дураки да зануды, однако расценивать их как серьезное препятствие не следовало. За последние два года Майкл нашел достаточно инвесторов для приобретения двух офисных зданий, а сейчас готовился купить третье, на бульваре Уилшир, и в ожидании отрицательного ответа уже приготовил для комитета по ссудам встречные аргументы.

Без нескольких минут восемь Майкл открыл гардероб, выбрал пару серых брюк с темно-синим блейзером и повязал красный шелковый галстук, расхаживая по квартире от одного телевизора к другому. В новостях говорили в основном о пожарах и сильных ветрах. В Малибу огонь угрожал дому известного баскетболиста. Другой пожар, к востоку от гор, разгорался все сильнее, и на экране показывали, как люди грузят в автомобиль фотоальбомы и охапки одежды.

Майкл спустился на лифте в подземный гараж и сел в «мерседес». Всякий раз, выходя из дома, он чувствовал себя так, словно отправляется на битву за деньги. Габриель был единственным, кому Майкл доверял, хотя и понимал, что младший брат никогда не найдет нормальной работы. Их мать тяжело болела, и Майкл до сих пор не расплатился за курс химиотерапии. «Не жалуйся, — сказал он себе. — Продолжай бороться».

Скопив достаточно денег, он собирался купить островок где-нибудь в Тихом океане. Ни у него, ни у Габриеля не было постоянной подружки, и Майкл никак не мог решить, какая супруга подойдет для жизни в тропическом раю. Он часто мечтал о том, как они с Габриелем скачут верхом на лошадях вдоль кромки воды, а где-то вдали, на утесе, стоят их жены в длинных белоснежных платьях. На острове тепло, светит солнце, и они с Габриелем в безопасности. В полной безопасности. Навсегда.

На западных холмах догорали пожары, окрашивая небо в горчично-желтый цвет, Габриель подъехал к хоспису. Оставив мотоцикл на стоянке, он вошел в здание. Хоспис располагался в двухэтажном строении, в котором когда-то находился мотель, а теперь лежали шестнадцать неизлечимо больных пациентов. За столом в вестибюле сидела медсестра Анна, приехавшая в Соединенные Штаты с Филиппин.

— Габриель! Вот хорошо, что приехал. Твоя мама про тебя спрашивала.

— Извини, я сегодня без пончиков.

— Пончики я люблю. Они меня тоже, только чересчур сильно. — похлопала себя по полной коричневой руке. — Тебе надо повидать маму прямо сейчас. Это очень важно.

Санитарки постоянно мыли в здании полы и меняли простыни, но здесь все равно постоянно пахло мочой и увядшими цветами. Габриель поднялся по лестнице на второй этаж и пошел по коридору к маминой палате. Установленные на потолке люминесцентные лампы тихо гудели.

Когда Габриель вошел в палату, мама спала. Ее тело под белой простыней казалось маленьким бугорком. Всякий раз, приезжая в хоспис, Габриель пытался вспомнить, как мама выглядела, когда они с Майклом были детьми. Она любила напевать себе под нос что-нибудь из старого рок-н-ролла. Например, «Пэгги Сью» или «Голубые замшевые туфли». Любила дни рождения и не упускала ни одного повода, чтобы устроить семейный праздник. Даже тогда, когда они жили в мотелях, маме хотелось отмечать и День древонасаждения 2, и самый короткий день в году.

Габриель сел рядом с кроватью и взял ее за руку. Рука оказалась холодной, и он сдавил ее покрепче. В отличие от остальных обитателей хосписа, мама не привезла с собой ни особых подушечек, ни фотографий в рамках. Она не старалась превратить стерильное помещение в подобие маленького дома. Единственное, что она сделала для смены обстановки, это попросила отключить и унести телевизор. Кабель от него лежал на полке, свернутый в кольца и похожий на тонкую черную змею. Раз в неделю Майкл присылал в палату букет свежих цветов. Последние три дюжины роз простояли уже почти неделю, и опавшие лепестки образовали вокруг белой вазы красный круг.