Стивен Кинг - Долорес Клейборн

А в трубке тишина мертвая, и я уж подумала, что нас разъединили, и совсем даже об этом не пожалела. Сказать вам правду, у меня ноги подкашивались. И тут он говорит странным таким голосом без всякого выражения:

– Вы не знаете.

– Чего я не знаю? – ору. – Я знаю, что у нее есть сын Дональд и дочь Хельга! Я знаю, что они слишком уж чертовы чистюли, чтоб навещать ее на острове, хотя она всегда для них готовыми комнаты держала, но не такие же они чистюли, думается, чтоб не поделить такие деньги, о каких вы говорили, раз уж она умерла!

– Вы не знаете, – повторяет он, а потом спрашивает, но будто не меня, а самого себя: – Как вы могли не знать, проработав у нее столько лет? Как? Разве Кенопенски не сказал бы вам? – И не дал мне рта раскрыть и сам начал себе на свои чертовы вопросы отвечать. – Конечно, это возможно. Если не считать заметочки на внутренней странице местной газеты на следующий день, она избежала всякой огласки – тридцать лет назад это еще можно было устроить, если вы были готовы заплатить за такую привилегию. Не знаю даже, были ли некрологи. – Он замолчал, а потом сказал, словно человек, который вдруг обнаружил что-то новое… что-то неслыханное о том, с кем был знаком всю свою жизнь. – Она говорила о них словно о живых, так? Все эти годы!

– Что вы такое несете? – заорала я на него. У меня в животе словно лифт опускался, и сразу же разные вещи, мелочи всякие начали у меня в голове подбираться одна к другой. Я и не хотела, да они сами собой складывались. – Конечно, она говорила о них как о живых! Они ведь живы! У него в Аризоне компания по продаже недвижимости – «Голден Вест ассошиэйтес»! А она модельер в Сан-Франциско… «Гейлорд Фейшенс»!

Только вот она все время читала толстые исторические романы в мягких обложках с женщинами в платьях с низким вырезом, целующими мужчин в рубашках с кружевными манишками, а серия этих книг называлась «Голден вест» – так и значилось в золотом кружке в верхнем углу каждой. И тут же мне вспомнилось, что родилась она в Гейлорде, городке в Миссури. Я хотела внушить себе, что ошибаюсь и он называется Гален, или Гейлсберг, или еще как, но я знала, что нет – Гейлорд. Правда, ее дочка могла назвать свою фирму в честь родного города своей матери… так я себе сказала.

– Миссис Клейборн, – говорит Гринбуш тихим таким, встревоженным голосом. – Муж миссис Донован погиб от несчастного случая, когда Дональду было пятнадцать, а Хельге тринадцать…

– Да знаю я, – отвечаю так, словно хочу, чтоб он поверил, что раз я это знаю, то и все остальное тоже.

– …и затем отношения между миссис Донован и ее детьми стали очень натянутыми.

Я и это знала. И помнила, как люди удивлялись, до чего дети тихими были, когда в шестьдесят первом приехали в День Памяти провести по обыкновению лето на острове; а кое-кто добавлял, что их втроем и не видно вовсе, и это особенно странно – ведь мистер Донован погиб только в прошлом году; обычно-то горе людей сближает… хотя, может, у городских это и по-другому. И тут я еще одно вспомнила – то, о чем Джимми Де Витт мне рассказал осенью того года.

– У них, – говорю, – в шестьдесят первом прямо после Четвертого июля в ресторане страшная ссора была. Мальчик с девочкой прямо на следующий день и уехали. Помню красав… то есть Кенопенски увез их на материк в большом моторном катере, который у них тогда был.

– Да, – говорит Гринбуш. – И от Теда Кенопенски я узнал, из-за чего они поссорились. Весной Дональд получил шоферские права, и миссис Донован подарила ему на день рождения машину. Девочка – Хельга – заявила, что тоже хочет машину. Вера – миссис Донован – видимо, пыталась ей объяснить, что она говорит глупости: машина без прав ей ни к чему, а права она до пятнадцати лет получить не может. Хельга возразила, что в Мэриленде, может, и так, но что в Мэне закон другой и права ей дадут в четырнадцать… А ей четырнадцать уже исполнилось. Это верно, миз Клейборн, или просто подростковые фантазии?

– Тогда так и было, – отвечаю. – Но теперь их можно получить только в пятнадцать лет, не раньше. Мистер Гринбуш, а машина, которую она сыну подарила… это был «корвет»?

– Совершенно верно, – говорит он. – Откуда вы знаете, миз Клейборн?

– На фото, наверное, видела, – отвечаю, а сама своего голоса и не слышу. А слышу голос Веры: «Нет у меня сил видеть, как они краном поднимают «корвет» из карьера в лунном свете, – сказала она мне, когда умирала на ступеньках. – Нет сил видеть, как вода течет из открытого окна с пассажирской стороны».