Грег Кайзер - Полночная чума

И, наконец, уровень смертности. Одиннадцать тел в грузовике, двое в морге. Тринадцать из тринадцати. А этот француз скоро доведет их число до четырнадцати.

— Сестра права, — произнес он.

— Нет, этого быть не может! — воскликнул Тадвелл. — Это может быть все что угодно…

Бринку было понятно его упрямство. Со времен последней эпидемии чумы прошло несколько столетий.

— Нет, это, должно быть, ошибка, — едва ли не умоляющим тоном произнес Тадвелл, обращаясь к Чайлдессу.

— Доктор Бринк специалист в этой области, — ответил тот.

— Значит, карантин, — подвел итог Холден.

Бринк внутренне съежился, вспомнив медсестру, которая явно заподозрила, что он был в контакте с больным и потому должен быть изолирован. Оставалось лишь надеяться, что она поверила его опровержениям.

— Мы не можем закрыть больницу и поставить ее на карантин. У нас есть другие больные и сотрудники, которые нуждаются в отдыхе, — стоял на своем Тадвелл.

— Чушь. Первым делом мы должны поставить в известность полицию, а потом, как мне кажется, и военных, — произнес Чайлдесс, обращаясь главным образом к Тадвеллу. — Мы скажем им, что у нас вспышка инфлюэнцы.

— Но это же полный абсурд! Вы берете на веру слова какой-то там медсестры и врача, которого я вижу впервые в жизни, к тому же американца.

Бринк подошел ближе к Тадвеллу, который тотчас попятился.

— Я знаю, — произнес он.

Чайлдесс поспешил встать между ними.

— Вы отдаете себе отчет в том, что будет, если это выйдет за стены больницы? Я имею в виду не только чуму, но и разговоры.

На этот вопрос ответил седовласый Холден.

— Разумеется, доктор, мы понимаем. И мы готовы к сотрудничеству, уверяю вас.

— Черт побери эту медсестру, — буркнул Тадвелл себе под нос, однако Бринк его услышал.

— Если бы не она, вас бы уже через пару дней не было в живых, — заявил он. — Так что поблагодарите Господа Бога за то, что она у вас работает.

— Доктор Бринк, — обратился к нему Чайлдесс, — мы должны найти для вас мыло. И чистую одежду. Так что ступайте и примите душ, — он кивнул Фрэнку. — Я пока сделаю кое-какие звонки, а потом мы поговорим.

Бринк оставил трех англичан, а сам направился вниз по лестнице. У него имелись вопросы к дочери рыбака. Прежде всего ему хотелось бы знать, откуда взялись эти люди со следами уколов на руках. И она была единственной, кому он мог задать эти вопросы.

Свернув за угол покрытого линолеумом коридора, Бринк увидел констебля. Тот стоял, прислонившись к стене рядом с соседней дверью, и курил. Значит, там лежит эта девушка. Бринк взял из правой руки в левую небольшой металлический поднос, на котором под белым лоскутком лежал шприц, а рядом с ним ампула. Было слышно, как они негромко звякнули, стукнувшись друг о друга.

Полицейский кивнул и, когда Бринк подошел ближе, поздоровался.

— Медсестра, она… — начал было он, но это уже не имело значения, поскольку дверь по другую сторону коридора с грохотом распахнулась, и из-за нее вылетела медсестра. За ней последовал металлический поднос, остатки пищи и, скользнув по гладкому линолеуму, остановились у стула, на котором нес свою вахту полицейский.

— Pere? Pere? Mais ou est done, mon pere? [5] Отец? Отец? Ну где же мой отец? (фр.) — раздался из-за двери женский голос. Затем последовали крики — пациентка требовала, чтобы ее пустили к отцу, а в следующее мгновение она — вернее, ее голые ноги, ибо это все, что успел разглядеть Бринк, — уже выскочила в коридор и набросилась на полицейского. Она явно не рассчитывала увидеть за дверью стража порядка. Одного шлепка было достаточно, чтобы тот уронил свою сигарету. Не успел он и глазом моргнуть, как девушка уже схватила его за мундир, почти под самым горлом, кулаками упираясь полицейскому в подбородок. Впрочем, в следующую секунду она повернулась и посмотрела на Бринка.

— Je souhaite parler a mon pere, [6] Я желаю говорить с отцом (фр.). — произнесла она.

У нее было скуластое лицо — волевое, как бы сказала его сестра, встреть она эту особу, а нос — чересчур широк, даже для такого лица. Полные губы, тонкая, грациозная шея, которая исчезала за воротником платья, скорее не платья даже, а бесформенной хламиды, с заплатой на рукаве и слишком тесной в плечах. Волосы у девушки были темные и коротко остриженные, примерно на уровне ушных мочек.

— Vous etes la fille du pecheur? — спросил Бринк. — Этот рыбак ваш отец?

— Да, мы рыбаки, — ответила она по-французски, и Бринк ее понял. — Мне нужно поговорить с моим отцом, — повторила она свое требование.