Тесс Герритсен - Гробовое молчание

— А кто же убил?

Белла поглядела на книгу, и ее губы вздрогнули.

— Возможно, Царь Обезьян.

— Речь о реальных людях.

— Вы говорите, что я подозреваемая, но прекрасно знаете: я не могла убить ту женщину. В таком случае можно обвинить и мифическое существо, потому что доказать его участие так же невозможно, как и мое. — Белла поглядела на Джейн. — Вы ведь знаете, как начинается народное предание? Как Сунь Укун возникает из камня и становится воином? В тот вечер, когда убили моего отца, я возникла из каменного подвала, словно Царь Обезьян. Я тоже пережила превращение. И стала такой, как сейчас.

Джейн пристально посмотрела в самые суровые глаза, какие ей доводилось видеть. Она попыталась представить Беллу пятилетней испуганной девочкой, но, казалось, в этом ожесточенном существе не осталось и следа былого ребенка. «А если бы я стала свидетельницей убийства близкого человека, была бы я другой?» — подумалось ей.

Риццоли поднялась.

— Вы правы, Белла. У меня недостаточно сведений, чтобы удерживать вас. Пока недостаточно.

— То есть… вы меня отпускаете?

— Да, вы можете идти.

— И за мной не будут следить? Я вольна сделать то, что необходимо?

— Что вы имеете в виду?

Белла поднялась со стула, словно львица, расправляющая лапы перед охотой, и женщины пристально поглядели друг на друга через стол.

— В бою все средства хороши, — ответила она.

Я слышу, как он дышит во тьме, которая окружает слепящий свет, направленный мне в глаза. Он не показал мне своего лица; я знаю лишь, что его голос мягок, словно крем. Но я не оказала содействия, и он начинает злиться, понимая, что меня не так-то просто сломать.

А теперь он еще и встревожен из-за персонального отслеживающего устройства, которое он обнаружил на моем запястье. Он блокировал его, вытащив батарейку.

— С кем ты работаешь? — спрашивает он. И сует устройство мне в лицо. — Кто отслеживает тебя?

Несмотря на то что мой рот разбит, а губы опухли, я все-таки умудряюсь произнести хриплым шепотом:

— Человек, с которым тебе не захочется встретиться. Но вскоре придется.

— Не придется, если он не найдет тебя.

Неизвестный бросает отслеживающее устройство вниз, и, ударившись об пол, оно издает звук разбивающейся надежды. Когда он снял его с меня, я еще не пришла в сознание, а потому не знаю, когда именно оно перестало передавать сигналы. Возможно, задолго до того, как я оказалась в этом месте, а это означает, что меня не смогут найти. И мне придется здесь умереть.

А я ведь даже не знаю, где я.

Мои запястья скованы наручниками, которые прикреплены к стене болтами. Голыми ступнями я чувствую бетонный пол. Света в помещении нет, за исключением того, который он направил мне в глаза, нигде нет и намека на солнечные лучи, проникающие сквозь щели в окнах. Вероятно, на улице ночь. А может быть, сюда никогда не проникает свет, и крики из этих стен никогда не просачиваются наружу. Я щурюсь от яркого света, пытаясь разглядеть окружающее пространство, но ничего, кроме этого луча и тьмы, не различаю. Мои руки вздрагивают, страстно желая обхватить оружие, завершить то, что я так много лет стремилась закончить.

— Ищешь свой меч, верно? — говорит он, помахивая клинком в луче света, чтобы я могла увидеть его. — Прекрасное оружие. Настолько острое, что им можно без всякого труда отрезать палец. Ты убила их именно им? — Он взмахивает мечом, и клинок со свистом проходит мимо моего лица. — Я слышал, что ее руку отрубили очень ровно. А его голову снесли одним махом. Оба были профессиональными убийцами и обоих застали врасплох. — Он поднес клинок к моей шее и прижал так плотно, что металл затрепетал от моего скачущего пульса. — Ну, посмотрим, что он сделает с твоим горлом?

Я стою недвижно, не сводя глаз с черного овала его лица. Я уже примирилась с мыслью о смерти, так что я готова к ней. Честно говоря, все эти девятнадцать лет я готова была умереть, и взмахом клинка он наконец освободит меня, отпустит к моему мужу. Встречу с ним мне приходилось откладывать лишь из-за этого неоконченного дела. Сейчас я ощущаю вовсе не страх, а лишь сожаление о неудаче. Этот человек никогда не почувствует укус моего меча на своей шее.

— В тот вечер в «Красном фениксе» был свидетель, — сказал он. — Кто это?

— Неужели ты думаешь, что я скажу?

— Так значит, кто-то все-таки был там.

— И никогда не забудет этого.

Меч сильнее упирается мне в шею.

— Назови имя.