Стивен Кинг - Возрождение

Преподобный Дэвид Томас из церкви Гейтс-Фоллз отслужил поминальную службу по Пэтси и Морри в нашей церкви, и это никого не смутило, потому что, как сказал папа, «между конгрегационалистами и методистами нет особой разницы».

Зато немало удивления вызвало то, что Джейкобс пригласил Стивена Гивенса читать погребальные молитвы на кладбище Уиллоу-Гроув. Гивенс был пастором (преподобным он себя не называл) церкви Силома, чьи прихожане в то время еще придерживались вероучения Фрэнка Уэстона Сэндфорда, апокалиптика, который советовал родителям пороть детей даже за мелкие прегрешения («Вы должны быть Христовыми учителями», говорил он им) и настаивал на тридцатишестичасовых постах… даже для младенцев.

После смерти Сэндфорда Силомская церковь сильно изменилась (и сегодня мало отличается от других протестантских течений), но в 1965 году вокруг нее ходило много слухов, которые подпитывала странная одежда прихожан и их вера в то, что конец света наступит очень скоро — может быть, на той неделе. Но оказалось, что наш Чарльз Джейкобс и их Стивен Гивенс годами встречались в Касл-Роке за чашечкой кофе и вообще дружили. После Ужасной проповеди кое-кто из горожан утверждал, что преподобный Джейкобс «заразился силомитством». Может, оно и так, но по словам мамы с папой (а также Клер и Кона, чьим свидетельствам я верю больше) Гивенс держался спокойно, а его краткая погребальная служба была уместной и утешительной.

— Он ничего не говорил про конец света, — сказала Клер. Помню, какая она была красивая в тот вечер в своем темно-синем платье (самом близком к черному из тех, что у нее были) и в чулках как у взрослой. Помню и то, что за ужином она почти ничего не ела, только гоняла еду по тарелке, пока она вся не перемешалась и не стала походить на собачьи какашки.

— Какой текст читал Гивенс? — спросил Энди.

— Первое послание к Коринфянам, — сказала мама. — Ну то, где про тусклое стекло.

— Хороший выбор, — важно одобрил мой старший брат.

— Ну как он там? — спросил я у мамы. — Как преподобный Джейкобс?

— Он… молчал, — сказала она с ноткой тревоги. — Молился про себя, наверное.

— Да нет же, — сказала Клер, отодвигая тарелку. — Он был как оглушенный. Сидел на складном стульчике возле могилы, и когда мистер Гивенс предложил ему бросить первую горсть земли в могилу и присоединиться к нему в молитве-благословении, преподобный так и остался сидеть, свесив руки между колен и опустив голову. — У нее потекли слезы. — Я как будто во сне, в дурном сне.

— Но он потом все-таки встал и бросил землю, — напомнил отец, обнимая ее за плечи. — Не сразу, но бросил. По горсточке на крышки обоих гробов. Верно, Клер-Эклер?

— Да, — проговорила она, еще сильней залившись слезами. — Когда этот силомит его буквально силой поднял на ноги.

Кон ничего не сказал, и до меня дошло, что его уже вообще нет за столом. Я увидел, что он стоит во дворе, возле вяза, на котором висели наши качели из шины. Он обнимал дерево, прислонившись лбом к коре, и плечи его сотрясались.

Но он, в отличие от Клер, съел свой ужин. Я это хорошо помню. Съел все, что ему дали, и попросил добавки ясным и громким голосом.

На следующие три воскресеньядьяконы вызвали священников из других церквей, но пастор Гивенс в их число не вошел. Несмотря на то, что он держался спокойно, а его краткая погребальная служба была уместной и утешительной, с ним, думаю, на этот счет никто даже не разговаривал. Янки по своей природе и воспитанию не только сдержанны, но и предрасположены к удобным для себя расовым и религиозным предрассудкам. Три года спустя я услышал, как один из моих преподавателей в старшей школе Гейтс-Фоллз с удивлением и возмущением сказал другому: «Ну и кому вообще пришло в голову стрелять в преподобного Кинга? Господи, он же был хорошим ниггером!»

После случившегося Братство юных методистов больше не собиралось. Думаю, мы все были этому только рады – даже Энди, известный также как Император библейских опросов. Мы не были готовы встретиться с преподобным Джейкобсом лицом к лицу – как и он с нами. На Игрушечный уголок, где Клер с подружками развлекали Морри (и себя), было невыносимо смотреть. И кто теперь сядет за пианино, когда придет пора Музыкальной минутки? Наверно, кто-нибудь в городе мог бы попробовать, но Чарльз Джейкобс находился не в том состоянии, чтобы кого-то об этом просить, да и все равно это было бы совсем не то – без Пэтси с ее светлыми волосами, мотающимися в такт жизнерадостным гимнам вроде «Мы идем на Сион». Ее светлые волосы теперь лежали на атласной подушке под землей и постепенно разлагались в темноте.