Ник Гоуинг - Петля

Двенадцать сотрудников КГБ в форменной одежде несли гроб. Они остановились на полянке, окруженной каменными надгробиями, около росших там берез. Здесь находился военный сектор кладбища и многие памятники увенчивались большими красными звездами. Шестеро в штатском держали на уровне груди алые подушечки с многочисленными наградами покойного. Где-то за деревьями протопали военные башмаки музыкантов из оркестра. Участники церемонии встали в полукруг около гроба и могилы. Поляков заметил металлическую пластинку, прикрепленную к венку из искусственных цветов. На ней значилось, что генерал-полковник Александр Александрович Трофименко родился тогда-то, умер тогда-то в возрасте шестидесяти семи лет. Никаких подробностей — ни должности, ни перечня высших наград.

Поляков облокотился на мраморное надгробие неведомого контр-адмирала, затем подошел к другой могиле, где высился памятник из полированного гранита в форме боевого самолета «МиГ-29». Олег Иванович устроился так, чтобы быть незаметным в тени березового дерева, но в то же время видеть все происходящее и всех, столпившихся у могилы. Там находились Костиков из Парижа, Быков, который однажды руководил в Риме операцией, связанной с папой римским, Лобанов из Отдела по организации саботажей и Покровский, возглавлявший одно время подразделение по дезинформации западных правительств.

Холодное солнце с трудом пробивалось сквозь густые заснеженные ветви, освещая мертвое тело генерала. Ветер шевелил седые волосы. Заместитель начальника Первого главного управления встал на небольшую переносную трибунку и воздал должное покойному. Он повторял набор стандартных фраз из коммунистического лексикона:

— Товарищ Трофименко был легендой в наше время… Он верно служил Комитету государственной безопасности… Неустанный борец за дело социализма… Доблестный чекист с исключительными заслугами… Ключевая фигура во многих мероприятиях управления.

В период демократических передряг и сомнений относительно будущего КГБ высокопоставленный оратор предпочел быть достаточно дипломатичным и немногословным. Он не сказал ничего о роли Трофименко в проведении тайных операций в мрачные времена «холодной» войны и последних дней Восточной Германии до падения Берлинской стены в 1989 году. Однако многие из тех, кто стоял у могилы, знали правду. Они умели расшифровывать кодовые слова.

Двое молодых охранников вышли вперед и встали по обе стороны гроба. У каждого поперек груди висели автоматы «АК-47» как символ воинских почестей. Поляков видел, как вдова генерала вышла вперед, прижимая к лицу платок. Затем шагнули сыновья — оба офицера КГБ в форменной одежде. За ними следовала хорошо видная Полякову Наташа.

Родственники встали рядом с гробом. Загрохотал барабан, грянули медные трубы оркестра, вдова поцеловала бескровный лоб мужа, поправила цветы. Однако не чувствовалось той торжественности, которую ей, вероятно, хотелось здесь видеть. Беспрестанно каркали вороны. Слышался громкий гул проходившего мимо транспорта, затем постоянный стук молотков каменотесов, работавших над памятниками в находившейся поблизости мастерской. Наконец, пьяное мерзкое семейство, которое в память кого-то похороненного тут распивало водку и закусывало колбасой неподалеку, в общем секторе кладбища. Они сидели на рыбацких стульчиках и всячески поносили КГБ.

Поляков видел, как Наташа с братьями подходили и последний раз целовали Трофименко в губы. И Поляков все больше убеждался в своей правоте, в том, что он приметил. Лицо у Трофименко было сильно загримировано, с ярким красноватым оттенком. Что пытались скрыть толстым слоем грима и пудры мастера похоронного отдела?

Семейство отступило, а двое небритых могильщиков протиснулись вперед с крышкой гроба. Они запихнули свисавшую материю внутрь, установили крышку над телом генерала и навсегда отгородили его от живых с помощью молотка и гвоздей. Двенадцать солдат из почетного караула подняли карабины и произвели три залпа. Оркестр заиграл короткий вариант Российского гимна, в то время как могильщики опускали гроб в могилу с неприличной поспешностью. Вдова приблизилась, взяла горсть морозной земли, бросила ее на гроб. За ней последовали сыновья и Наташа.

В течение нескольких минут лопаты шаркали по замороженной земле, которой могильщики засыпали могилу, а присутствующие продолжали колотить ногой об ногу, чтобы хоть немного согреться. На холмик возложили огромный венок из еловых ветвей от семьи, потом такой же — от КГБ, затем третий из пластиковых цветов — от друзей и ближайших сотрудников. Поляков видел, как разные начальники поочередно подходили к вдове Трофименко выразить соболезнование и тут же удалялись. Среди них находились Зорин и Марченко. Олег Иванович был уверен, что оба, как подлинные профессионалы, оглядели лица всех провожавших и видели его, Полякова, стоявшего в отдалении.