Андреас Эшбах - Видео Иисус

Стивен откинулся на спинку стула, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем он поднял голову, задержал взгляд на просвечивающей серой стене палатки и подождал, пока паника в нём уляжется. Ужасно.

Снаружи он услышал звук приближающихся к его палатке шагов. Он был им почти рад. Сама реальность спешила ему на выручку, чтобы он не утонул один в зыбучих песках кошмарных воспоминаний. Это было очень любезно со стороны реальности.

То был один из кухонных рабочих, худой, темнокожий юноша, который неважно говорил по-английски.

— Профессор хочет тебя говорить. Чтобы ты пришёл сейчас. Но сперва сдай посуду.

Стивен с улыбкой кивнул.

— Окей, — сказал он. — Сейчас приду. И сдам посуду.

Парень с сомнением посмотрел на него, и только убедившись, что Стивен выключает свой компьютер, успокоился и ушёл.

Юдифь сидела за завтраком — позднее обычного и не проснувшись как следует — и думала про Стивена. Они встретились на раздаче, но он лишь коротко поздоровался с ней, как будто между ними ничего не было, и потом, сказав, что у него много дел, ушёл к себе в палатку, нагрузив поднос едой.

Как же так может быть? Ведь ещё вчера вечером между ними изрядно искрило — или память её обманывает? Они шли, тесно обнявшись, ещё немного — и она пошла бы с ним в его палатку. Что же успело измениться за сегодняшнее утро? А если бы она на самом деле переспала с ним? Она подозревала, что и после этого у него нашлись бы неотложные дела.

Сейчас она видела издали, как он возвращается со своим подносом. Он шёл между рядами палаток и, кажется, сделал крюк и свернул к её палатке. Может, он надеялся застать её там? Она не понимала, что творится у него внутри. Он был, конечно, привлекательный, он ей нравился, без сомнения. Правда, он был постоянно занят, но по крайней мере ничем не походил на тех бездельников, которых она знала среди мужчин множество — они довольствовались тем, что всю жизнь просиживали с дружками в кафе, разглагольствуя ни о чём. При таком мужчине её роль свелась бы к тому, чтобы быть скромной женщиной, которая сидит дома и печётся о детях и хозяйстве. Стивен же стремился к задуманному с неукротимой энергией, от которой вокруг разлетались искры.

В том числе и эротические. Она увидела, как из-за её палатки вновь показалась его голова, и пожалела, что её нет там сейчас. Ведь чего-то же он хотел. Он ничего не делает просто так, без причины, и по большей части всё наперёд тщательно обдумывает — не то что все остальные, кого Юдифь знала.

Ей нравилось, как он двигался. Она следила, как он спускается с холма со своим подносом, как отдаёт его у стойки. Старший по кухне ему, кажется, что-то выговаривает — наверное, делает обычный нагоняй, мол, уносить с собой в палатку посуду запрещено, — а Стивен что-то объясняет со своей победоносной улыбкой на лице. Ей нравилось, как он двигается. В школе она знала множество очень умных мальчиков, но это были сплошь очкарики и недотёпы, у которых, 'казалось, интеллект непомерно развивался за счёт других частей организма. У Стивена же тело и дух находились в гармоничном единстве. Не то, чтобы он был особенно спортивный — пожалуй, она смогла бы опередить его в любом виде спорта, — но он жил в согласии с самим собой и временами излучал просто обезоруживающую самоуверенность.

Но любовь была для него делом второстепенным. Потому что он не увидел её, направляясь в сторону серебристых мобильных домиков. Потому что с первого взгляда было ясно, что этот мужчина не находится в состоянии поиска партнёрши. Любовь означала для него сейчас, собственно говоря, секс, ну разве ещё симпатию. Дружбу, в лучшем случае.

У домиков на колесах его, кажется, поджидали. Один из мужчин, которые в своей униформе производили впечатление захватчиков, остановил его, о чём-то спросил, потом кивнул и указал дорогу. Стивен пошёл к вагончику, второму со стороны кухни, открыл дверь и скрылся внутри.

Она сама когда-то была такой. По всей стране сейчас живут мужчины, которым она разбила сердце. Армия, которая для многих военнообязанных в Израиле представляет собой что-то вроде брачной посреднической конторы, для неё была просто затянувшейся вечеринкой. Впервые вырвавшись из-под опеки родителей, она спешила перебеситься, и если кто-то заводил с ней речь о любви, браке и детях, она только посмеивалась. Конечно, это было гадко, если взглянуть на всё сегодняшними глазами.

А сейчас она тосковала по чему-то другому. Она не могла бы в точности это описать, и временами ей казалось, что этого никто не поймёт, кроме неё самой. Может быть, она сама обманывала себя. Может быть, ей надоело всегда казаться такой сильной, что она даже не могла пробудить в мужчине инстинкт защитника. Может быть, она хотела просто отказаться от себя самой и почувствовать себя женщиной. Нет, всё не то. Она тосковала по отношениям, которые могла бы описать лишь приблизительно, но была уверена, что сразу безошибочно узнает их, как только встретит. И она была полна решимости не прекращать поиск до тех пор, пока не встретит именно то, чего хочет.