Андреас Эшбах - Видео Иисус

Лицо предпринимателя омрачилось. Такие гипотезы были ему очевидно неприятны.

— Окей. И что дальше?

— Дальше, — продолжил писатель, — мы должны попытаться идентифицировать самого покойника. Если он действительно человек нашего века, то можно, надеюсь, по костям или по зубам выявить, кто он.

— И потом?

— Держать его в поле зрения. Каун невольно фыркнул.

— Эти попытки идентификации уже делаются, пока, правда, без результата. Хорошо, мы должны действовать осторожно, чтобы никто ничего не заподозрил, но у меня нет такого чувства, что это нам что-то даст.

Эйзенхардт испытующе посмотрел на него:

— А вы не думали о том, что именно вы отправите его в прошлое?

—Я?

В яблочко. Полёт домой сегодня вечером можно вычеркнуть, это ясно. Глаза медиамагната расширялись, и можно было воочию наблюдать, как его мысли торили себе тропу в нехоженой области.

— Вы хотите сказать, что я?.. А могло бы быть, не правда ли? Нет, об этом я ещё не думал. Правильно.

Это действительно сбило его с толку. Он даже улыбнулся, и с изрядной долей воображения можно было разглядеть в его улыбке что-то вроде признания.

Профессор наморщил лоб:

— Этого я не понял.

— Сейчас мы верим, — сказал Эйзенхардт, — что несколько дней напряжённо подумаем, потом отправимся в предполагаемое место, пороемся там и найдём камеру. Но всё, может быть, будет происходить иначе. Может быть, мы направим все наши изыскания на след определённого исследовательского проекта или отыщем будущего путешественника во времени — и через несколько лет именно мы станем его сообщниками. Мы условимся с ним о месте тайника, в котором он должен спрятать камеру, чтобы она сохранялась там две тысячи лет. Мы будем той командой, которая отправит его в прошлое.

Археолог кивнул.

— Интересная гипотеза.

— Следующий исходный пункт, — продолжал Эйзенхардт, чувствуя себя всё увереннее, — камера. Нам требуется больше сведений о самой камере. Нам нужно исследовать инструкцию — может быть, мы найдём на ней дату производства или продажи, какие-нибудь пометки, другую интересную информацию. Затем нам нужно выяснить у производителя всю техническую информацию об этой камере.

— Это я уже сделал, — сказал Каун. — Сегодня утром я говорил по телефону с SONY в Токио. Камера находится ещё в стадии разработки и появится на рынке не раньше, чем через три года.

— А, — Эйзенхардт почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки. — Уже так скоро.

— При этом я узнал несколько интересных вещей, — продолжал Каун, мрачно сдвинув брови. — MR-01 CamCorder будет базироваться на совершенно новой технологии, при которой запись ведётся не на магнитную плёнку, а на такой кристаллический диск, который по ёмкости многократно превышает возможности плёнки. Видеокассета нового типа может записывать 12 часов, и всё у неё иначе, чем у плёнки. Плёнку нужно перематывать туда-сюда, а диск даёт свободный доступ сразу ко всей записи, наподобие жёсткого диска компьютера или CD-ROM.

Эйзенхардт кивнул.

— А как насчёт стойкости записи? — спросил он.

— Это первый интересный пункт. Если верить SONY, то новая технология, которую они называют MR — я забыл, что означает эта аббревиатура, — хоть и допускает всего одну съёмку, как обычная киноплёнка, зато эта запись сохраняется практически неограниченно во времени. Она как минимум в десять тысяч раз стабильнее, чем обычные записи на плёнку.

— Значит, это идеальный прибор для путешествующего во времени, — сказал Эйзенхардт.

— Очевидно. — Каун грузно нагнулся вперёд, уперевшись локтями в конференц-стол. — Второй интересный пункт состоит в том, что человек, с которым я говорил, высказал крайнее любопытство, откуда я знаю проектное обозначение этой камеры, ведь фирма нигде не публиковала сообщения о ней.

— Могу себе представить.

— Не можете. Потому что он сказал буквально следующее: «Вы сегодня уже второй, кто спрашивает об MR-01.

Эйзенхардт поднял руки, отрекаясь:

— Это не я. Звонить напрямую в SONY, не посоветовавшись с вами, — это было бы слишком.

— Я знаю, что это не вы, — кивнул человек в синем костюме, сшитом на заказ, — Я тут же проверил. Вы звонили вчера только один раз — жене.

Эйзенхардт сглотнул. Такого рода поднадзорность была ему внове. И страшила его.

— Почему вчера? — смущённо спросил он.

— Когда я сегодня утром звонил в SONY, в Токио было около шести часов вечера. Мужчина сказал мне, что первый звонок был после девяти утра. Это значит, здесь, в Израиле, был вчерашний вечер, после одиннадцати.