Андреас Эшбах: Видео Иисус

— Ол раит, — не сразу ответил Шимон.

Это прозвучало как обещание. Да это и было обещание.

Уилфорд-Смит вздохнул и устало поднялся из ямы на узкую тропу изначальной почвы — на «кошачий мостик». По другую сторону, у третьего ареала уже стояли те, о ком шла речь. Главным образом молодые мужчины, среди них лишь несколько женщин, которые пользовались здесь повышенным вниманием и терпели активные домогательства со стороны мужского большинства. Они поглядывали то на чёрный автомобиль, который в это время медленно, почти нерешительно приближался, то на руководителя раскопок. Он почти физически, кожей чувствовал на себе их взгляды, спокойным шагом двигаясь в сторону их парковки. Во всяком случае, он надеялся, что его походка выглядит со стороны именно спокойной, а не немощной. С тех пор как ему перевалило за семьдесят, он стал вспоминать своего отца: тот умер в возрасте восьмидесяти семи лет и последние семнадцать лет жизни взял в привычку ежедневно донимать всю семью жалобами на прогрессирующий распад организма, как он это называл.

Чёрный лимузин остановился. У него были жёлтые номерные знаки — значит, машина израильская. И откуда только в Израиле взялась такая машина? Уилфорд-Смит не уставал удивляться, какие чудеса способны творить в этом мире деньги.

Приехавшие не торопились выходить, коротая ожидание в приятной прохладе кондиционированного салона. Когда он приблизился, из машины вышел шофёр, широкоплечий гигант с короткой — по-военному — стрижкой и в почти военной униформе, явно с револьвером в кобуре под мышкой. Судя по тому, как он открывал дверцу, основная его профессия была телохранитель, а не шофёр. Человек, поднявшийся с заднего сиденья автомобиля, не только был богатым и могущественным, но и выглядел таким. Синий костюм превосходно сидел на нём, хотя на ком угодно другом казался бы совершенно неуместным в такой обстановке. Но Джон Каун, неограниченный властелин всемирного консорциума, привык к тому, что обстановка подстраивается под него, а не наоборот. Даже в ландшафте пустыни, на археологических раскопках и при температуре знойного лета.

Они вежливо поздоровались. До этого они встречались лишь дважды: в первый раз — когда речь шла о финансовой поддержке раскопок, и потом ещё раз — когда в Нью-Йорке открывалась выставка археологических находок из времён царя Соломона. Было бы большим преувеличением утверждать, что они симпатизировали друг другу. Скорее, каждый из них рассматривал другого как неизбежное зло, с которым приходится мириться.

— Итак, значит, вы сподобились, — сказал Джон Каун после приветствия и окинул взглядом всю местность. Наблюдать его при этом было весьма увлекательно: создавалось такое впечатление, что эти глаза способны буквально всасывать всю имеющуюся в наличии оптическую информацию, одновременно опустошая взглядом местность. Так и казалось, что горы сейчас послушно нагнутся в его сторону и лишатся всех своих красок, что-нибудь в этом роде. — Вы нашли нечто, заслуживающее большего, чем строка в археологическом словаре.

— Похоже на то, — согласно кивнул Уилфорд-Смит.

— Генрих Шлиман нашёл Трою. Джон Картер раскопал гробницу Тутанхамона. А Чарльз Уилфорд-Смит… — Впервые за маской всемогущества шевельнулось что-то человеческое. — Я должен признаться, что еле дотерпел, — сказал он. — Весь перелёт и думать не мог ни о чём другом.

Чарльз Уилфорд-Смит сделал приглашающий жест в сторону палатки, которая некогда принадлежала британской армии.

— Каковы бы ни были ваши ожидания, — сказал он, — действительность превосходит их.

Первый этап раскопок был запланирован на период в пять месяцев, начиная с мая. Общее руководство было возложено на автора этого сообщения, тогда как д-р ШИМОН БАР-ЛЕВ числился ответственным за документацию. Десятником по подготовительным работам был РАФИ БАНЬЯМА-НИ. Из-за протяжённости поля раскопок в работе использовалось временами до ста девятнадцати вольнонаёмных рабочих.

Профессор Чарльз Уилфорд-Смит. «Сообщение о раскопках при Бет-Хамеше»

Телефон зазвонил незадолго до ужина.

После второго звонка из кухни показалась Лидия Эйзенхардт, вытирая руки о передник перед тем, как снять трубку. Телефонный аппарат был со старомодным диском для набора номера и с тяжёлой, массивной трубкой. Он висел на стене в тёмной прихожей и вынуждал все телефонные разговоры вести между гардеробом с плащами и пальто и обувной полкой, забитой разноцветными детскими резиновыми сапогами. Этот телефон достался им от предыдущего владельца дома, прожившего здесь сорок лет, и они решили оставить его.