Майкл Коннелли - Черный лед

У самого Босха не было ни одной фотографии отца. Сильвии он сказал, что не знал его, однако это было правдой только отчасти. Гарри действительно рос без отца и не пытался узнать, кем он был. Однако, вернувшись с вьетнамской войны, он почувствовал острое желание выяснить все о своем происхождении. Босх начал разыскивать отца, хотя минуло двадцать лет, а Гарри не знал даже его имени.

После того как власти лишили его мать родительских прав, Босх воспитывался сначала в нескольких детских домах, а потом и в семьях приемных родителей. Мать частенько навещала его и в Мак-Ларене, и в приюте Сан-Фернандо. Ее визиты прерывались, когда она попадала в тюрьму. Мать говорила, что никто не усыновит Гарри без ее согласия. По ее словам, она имела хорошего адвоката, обещавшего ей добиться восстановления родительских прав.

В тот день, когда толстая воспитательница из приюта Мак-Ларена сказала Босху, что его мать умерла, Гарри воспринял новость совсем не так, как большинство одиннадцатилетних мальчиков. Внешне он вообще не проявил никаких чувств — только кивнул, давая понять, что слышал, и ушел. Но в тот же день, во время занятий плаванием, нырнув на дно в самом глубоком конце бассейна, он закричал так страшно и громко, что, как ему казалось, его наверняка слышал дежурный спасатель. Гарри повторял это несколько раз, выплывая на поверхность, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, а потом снова уходил на глубину. Там, под водой, он кричал и плакал до тех пор, пока не вымотался окончательно, так что ему едва хватило сил подплыть к бортику и вцепиться пальцами в прохладные стальные поручни лестницы, которые почему-то успокоили и утешили его. Думать Гарри ни о чем не мог; ему хотелось лишь одного — быть там. Возможно, ему удалось бы каким-то образом спасти мать.

После этого в его личном деле появилась отметка Д/У — «доступен для усыновления», и начались бесконечные путешествия из дома в дом. В каждом из них Гарри чувствовал себя словно на испытательном сроке. Не оправдав возлагавшихся на него надежд, Гарри сразу оказывался в другой семье, перед судом другой пары потенциальных усыновителей. Однажды его вернули в Мак-Ларен только потому, что он ел с открытым ртом. В другой раз — еще до этого случая — Гарри вместе с компанией таких же тринадцатилетних мальчишек вывезли в Долину, в семью еще одних «выбирателей», как называли таких людей все Д/У. Глава семьи вывел всю компанию на спортплощадку побросать бейсбольный мячик, а сам внимательно следил за игрой. Гарри оказался одним из тех, кого семья пожелала взять на воспитание, и вовсе не потому, что он демонстрировал чудеса послушания и прочие добродетели. Просто тот человек искал мальчика-левшу, надеясь вырастить из него подающего для бейсбола, где левши особенно ценились. После месяца ежедневной общефизической подготовки, скучных теоретических занятий и изнурительных специальных тренировок по отработке подачи Гарри не выдержал и сбежал. Копы подобрали его на Голливудском бульваре только через шесть месяцев и сразу же отправили в Мак-Ларен — дожидаться очередной пары кандидатов в усыновители. Босх до сих пор помнил, что, когда «выбиратели» входили в спальню, воспитанникам полагалось встать возле коек и улыбаться.

Поиски отца Гарри начал в окружном архиве. В книге регистрации за 1950 год он обнаружил запись о своем появлении на свет в родильном отделении больницы «Королева ангелов». В графе «Родители» значилась только его мать — Марджери Филипс-Лоу. Имя отца было таким же, как и у него, — Иероним Босх, но Гарри, разумеется, понимал, что это чушь. Мать как-то упомянула, что назвала его в честь любимого художника. По ее словам, на картинах этого великого человека, жившего почти пятьсот лет назад, был очень точно изображен современный Лос-Анджелес — мрачный город, населенный только хищниками и их жертвами. Мать обещала Гарри когда-нибудь назвать ему имя его настоящего отца, но не успела: ее нашли мертвой на аллее неподалеку от Бульвара.

Босх нанял адвоката, намереваясь добиться через суд, чтобы ему разрешили ознакомиться с его попечительскими документами. Суд по делам опеки несовершеннолетних удовлетворил ходатайство, и Босх провел несколько дней в главном хранилище окружного архива. Гарри выдали тома документов, отражавших долгую и безуспешную борьбу его матери за право заботиться о своем сыне. Чтение этих бумаг принесло Босху подобие душевного умиротворения, но того, что он искал, в этих подборках не было. Гарри оказался в тупике. Изучив все до последнего листка, он узнал только имя адвоката, представлявшего интересы матери и составлявшего по ее просьбе многочисленные ходатайства. Босх выписал это имя в блокнотик.