Маргарет Марон - Дитя зимы (в сокращении)

Я заметила, что у него за спиной миссис Анджело, глядя на миссис Рамос, закатила глаза, и поняла, что, вероятно, мистер Бентон слишком уж носится со своим английским происхождением.

Когда я вошла, эти четверо сидели за чаем в передней гостиной и наслаждались свежими приятными воспоминаниями, как бывает, когда какое-то долгожданное важное событие прошло хорошо.

— Как я понимаю, ваше заседание прошло успешно? — сказала я.

— Было почти шестьдесят человек! — с гордостью воскликнул Мэйхью. — Мы приняли в Шейсвиллское общество истории и генеалогии четырех новых членов.

— И еще одного — в Друзья Дома Морроу, — добавила миссис Рамос.

— И новым президентом стали вы?

Она отрицательно покачала головой, а Сюзанна Анджело сказала со вздохом:

— Нет, я. Бедная Джонна.

Задав несколько незначащих вопросов, я скоро выяснила, что Мэйхью, Сюзанна Анджело и Бетти Рамос родились и выросли в Шейсвилле, а Натан Бентон живет здесь меньше четырех лет. Он рано «ушел в отставку» — распрощался со своим успешным бизнесом в Норфолке, чтобы вернуться в город, который основали в том числе и его предки. Бентон-стрит рядом с площадью и Бентон-черч на окраине города названы в честь его предков, пояснил Мэйхью.

Бентон и Рамос были знатоками эпохи Гражданской войны, и Бетти Рамос начала расшифровывать письма этого времени, обширная коллекция которых хранилась здесь. Забавно, что, хотя Мэйхью и Бентон были весьма заинтересованы в прочтении этих писем по мере их расшифровки, оба не одобряли причины, которыми она руководствовалась, ибо она надеялась доказать, что Питер Морроу был тайный сторонник северян.

— Предатель, — говорил Мэйхью.

— Отступник, — вторил ему Бентон.

— Прагматик, — ласково улыбалась Рамос. — Любой, у кого есть хоть сколько-нибудь мозгов, понимал, что Юг обречен на поражение.

— А как считала Джонна? — спросила я. — Ведь это был ее предок. Наверняка сохранились какие-то семейные предания.

Бетти Рамос чуть наклонила светловолосую голову.

— Интересно, что вы об этом заговорили. Она думала, что я могу в этих письмах найти подтверждение своей точки зрения, и, если это случится, хотела показать мне что-то, ее подтверждающее.

— В самом деле? Что же? — спросил Мэйхью.

— Она не уточняла, просто сказала, что об этом знали только Морроу.

— Все вы хорошо ее знали, правда? — спросила я.

Они закивали и замычали утвердительно.

— Тот, кто ее убил, имеет доступ в этот дом и к этому револьверу.

Мне вдруг стало ясно, что убийцей Джонны может оказаться кто-то из них. Но все они смотрели на меня с вежливым интересом.

— Ну конечно, — сказал Мэйхью. — Дом ведь открыт для публики. Эти револьверы мог взять кто угодно.

— Но ведь кто угодно не имеет доступа к ключам от витрины, верно?

— Верно, — согласился Мэйхью. — Но кто поручится, что Джонна не взяла их сама, как взяла пули и украшения?

Оказалось, что остальные этого не знали, и Фредерик Мэйхью рассказал, что Дуайт нашел в инвентарных списках запись о пулях и что, когда сейф, где они хранились, открыли, их там не нашли, и украшения исчезли тоже.

— Кольцо с печаткой, принадлежавшее Питеру Морроу, обнаружили у нее в сумочке.

Учредители были потрясены.

— Полиция не считает, что эти вещи взяла Джонна, — сказала я. — Убийца мог подбросить ей кольцо. И потом, где остальные пули? Их нет в ее доме, нет и в машине.

— А ее стол обыскали? — спросил Бентон.

— Полиция обыскала все, очень тщательно, — уверил его Мэйхью.

— Не была ли она обеспокоена, когда вы видели ее в последний раз? — спросила я. — Собственно, а кто видел ее последним? Вы, мистер Мэйхью?

Он нахмурился:

— В прошлый понедельник. И мне показалось, что она чем-то расстроена.

— В среду мы разговаривали по телефону, — решительно сказал Бентон. — Она хотела знать, как описывать флакон от духов, который я сегодня подарил Дому.

Сюзанна Анджело тоже говорила с Джонной в среду — они обсуждали закуски и напитки для приема.

— Мне показалось, что с ней совершенно все в порядке.

Бетти Рамос заволновалась:

— Неужели последней была я? Предполагалось, что в четверг я буду помогать ей с инвентарными списками, но утром одна моя престарелая родственница поскользнулась и сломала ногу, и мне пришлось ехать к ней в Роаноке. Я заехала сюда около десяти сказать Джонне, что уж на следующий-то день точно приду.

— О чем вы говорили?

— В основном о погоде. Накануне ночью выпал снег, и я немного боялась, как будет на дорогах.