Маргарет Марон - Дитя зимы (в сокращении)

Полицейские переглянулись.

— А где вы находились вчера вечером, между половиной шестого и шестью? — поинтересовался Джемисон.

— Здесь, — был ответ. — Водопроводчики ремонтировали трубу в туалете.

На следующей заправке, в трех километрах дальше по дороге, служащий тоже вспомнил Роуза. Он был здесь накануне вечером.

— Бак бензина, «Мальборо» и шесть банок «Будвайзера».

— Вы хорошо его запомнили.

— Да он останавливается тут каждый день, — отозвался служащий. — Рассказывает, что работает на этой новой стройке по другую сторону Олдстейдж-роуд.

— А что еще он вам говорил?

— Да, в общем, только это. А что он натворил?

— Дал себя застрелить, — ответил Маклэм.

В тот же день немного позже Джемисон и Маклэм навестили сестру и мать Роуза, но пользы от них оказалось немного.

— Все любят Джей Ди, — сказала мать со слезами на глазах. — Он хороший мальчик. Приносит мне арахисовое печенье каждую пятницу…

Потом, когда Джемисон и Маклэм говорили с Маршей Роуз наедине, она назвала четырех человек, с которыми брат подрался в «Хабе» — забегаловке на окраине Коттон-Гроува. Проверку алиби троих пришлось отложить до следующего утра. Четвертый же сидел за решеткой: дорожный патруль арестовал его в среду вечером за вождение в нетрезвом состоянии.

Узнав от Дуайта, что Джонна бросила Кэла одного на целую ночь, я скорее возмутилась, чем обеспокоилась. Да, Джонна была матерью и официальным опекуном Кэла. Да, она имела право увезти сына, если считала нужным… Но не сказать Дуайту ни слова?!

Я не ждала ничего подобного от Джонны. Мы никогда не встречались с этой женщиной. Говоря откровенно, единственная ее фотография, которую я видела, была в куче снимков, сделанных Кэлом пару лет назад, когда кто-то подарил ему на день рождения одноразовую камеру. Приходится честно признать, что Джонна — очень привлекательная женщина: фиалковые глаза, темные вьющиеся волосы, изящный разлет бровей. К счастью, эти брови вроде бы единственная черта, которую Кэл унаследовал от матери. Все остальное в нем было от Дуайта — от темно-карих глаз до слишком высокого для его возраста роста.

За несколько дней до нашей свадьбы Дуайт рассказывал мне о снобизме Джонны, о том, как она, не предупредив его, решила забеременеть, и о том, с какой неохотой она позволяет ему видеться с Кэлом.

«Я никогда не любил ее и вполовину так, как тебя, а в то время, когда мы ждали Кэла, я уже и вовсе ее не любил. Но в тот миг, когда я впервые взял его на руки… Будто бы Джонна сделала мне подарок, а я даже не подозревал, как сильно его хотел».

Волна ревности обрушилась на меня при мысли, что Джонна успела к Дуайту первой и стала матерью ребенка, которого он боготворил.

«Рождение Кэла было самым счастливым событием в твоей жизни»? — спросила я его.

«До сих пор», — сказал он, погладив меня по плечу.

Счастье забурлило, развеяв мою ревность. Пусть Джонна была у Дуайта первой — ну и что? Зато я буду последней.

Дуайт подъехал к дому Джонны, по-прежнему темному и пустому.

Камень, под которым лежал ключ, примерз к земле. Дуайт с трудом отковырнул его и поскользнулся, поднимаясь по обледеневшим ступеням. Ничего не изменилось. Все то же самое. Он отпер входную дверь и вернулся, чтобы положить ключ обратно под камень — в отчаянной надежде, что ключ понадобится Кэлу.

У подножия лестницы по-прежнему сиротливо лежали чемодан и рюкзачок Кэла — тут он оставил их несколько часов назад. А казалось, с тех пор минула неделя.

Бандит гавкнул со своей подстилки в чулане. Дуайт на несколько минут выпустил его во двор, потом положил в пустую миску собачьего корма. Закончив трапезу, терьер потрусил вверх по лестнице к комнате Кэла. Дуайт отправился следом за ним.

Термостат все еще показывал семнадцать градусов, и он не стал включать отопление, потому что всегда плохо спал в нагретой комнате. Он намеревался лечь на диван, но Бандит забрался на кровать Кэла и свернулся в ногах. Очевидно, это было его обычное место. Дуайт скинул куртку, сунул пистолет под подушку, потом выключил свет и заполз под одеяло.

Лежать было так приятно, что он позволил себе расслабиться и ни о чем не думать — лишь слушал, как холодный дождь барабанит в оконное стекло. Через несколько минут он уже крепко спал.

Дуайт проснулся на рассвете. Всю ночь его преследовали беспокойные сны. Простыня была влажной от пота: в комнате стояла удушливая жара. Перекатившись на бок, Дуайт увидел, что дверь, которую он закрыл перед сном, теперь приоткрыта. Горячий воздух поднимался через вентиляционные отверстия в полу под окном. И где собака?..