Юхан Теорин - Санкта-Психо

На пороге Лилиан оборачивается:

— Я вовсе не пьяна. С похмелья — да. Но не пьяна.

— Скоро вернусь. — Мария-Луиза следует за ней.

Дальше раздевалки женщины, похоже, не пошли, и голоса их слышны совершенно отчетливо. Спокойная поначалу беседа быстро набирает обороты. Мария-Луиза по-прежнему говорит тихо, но Лилиан отвечает все громче и громче.

— Я что, не имею права расслабиться после работы? Или я должна, как ты, посвятить жизнь детям?

«Посвятить жизнь» прозвучало с почти презрительным оттенком.

— Успокойся, Лилиан, дети могут услышать…

— Я спокойна, черт подери!

За столом в воспитательской все притихли. Ханна и Андреас сидят с опущенной головой и молчат. И Ян молчит. А что говорить?

— Ты больна! Тебе надо лечиться!

А это кто сказал? Лилиан или Мария-Луиза?

Похоже, все-таки Мария-Луиза, потому что ответом служит пронзительный вопль Лилиан:

— А ты, конечно, само совершенство! Но я не могу быть такой, как ты! Пусть психи сами пасут своих детей!

— Лилиан, у тебя истерика, — коротко и тихо заявляет Мария-Луиза.

Теперь неприлично говорить «истеричка», некорректно, вспоминает Ян слова Хёгсмеда.

Андреаса передергивает, как от внезапного приступа тошноты. Он поднимается:

— Пойду к детям.

Он уходит в игровую, и через минуту оттуда доносятся звуки бравурной песенки — Андреас включил стереосистему, чтобы заглушить выкрики из раздевалки.

Но, как почти всегда, ссора быстро иссякает. Через несколько минут раздается хлопок наружной двери, и в воспитательской появляется Мария-Луиза. С обычной материнской улыбкой.

— Лилиан пошла домой, — объявляет она. — Ей надо немного отдохнуть.

Ян молча кивает, но Ханна, глядя начальнице прямо в глаза, спрашивает:

— Может быть, ей нужна помощь?

Улыбка исчезает с лица Марии-Луизы.

— Какая помощь?

— Чтобы меньше пить, — спокойно поясняет Ханна.

В воздухе повисает тяжелая тишина.

— Лилиан не ребенок… Она отвечает за свои поступки. — Мария-Луиза скрестила руки под грудью.

— Но и работодатель отвечает за своих сотрудников. — Ханна говорит это так, словно цитирует трудовой кодекс. — Если кто-то пьет на рабочем месте, существует схема лечения. Реабилитационный план.

— Реабилитация… Звучит красиво.

Но Ханна не сдается:

— И как насчет реабилитационного плана для Лилиан?

— Ханна, — серьезно говорит Мария-Луиза, — ты ведь прекрасно знаешь, сколько у нас недоброжелателей. Подумай об этом.

Она резко поворачивается и выходит из воспитательской. За столом остаются двое — Ханна и Ян. Ханна заводит глаза к потолку.

— Вот так, — говорит Ян. — Теперь будешь ходить в бузотерах.

— Мне совсем не все равно, что будет с Лилиан. А тебе все равно?

— Нет, конечно.

— А почему она так много пьет? Ты об этом думал?

Нет. Об этом он не думал.

— Чтобы быть пьяной, наверное, — пожимает он плечами.

— А зачем ей быть пьяной?

— Наверное, она несчастна… но ведь не она одна, правда?

— Ты ничего не знаешь… и ничего не понимаешь. — Ханна встает со стула.

И Ян встает. Хорошо наконец встать из-за этого стола. Скоро он пойдет домой. Пятиминутка для поднятия настроения явно не удалась. Настроение у всех стало намного хуже.

Домой. Домой и спать. Он хочет смотреть в будущее, начать жить нормальной жизнью.

И никогда больше, никогда в жизни не попадать за решетку.

У него нет никого, с кем бы он мог начать жить. Не так страшно попасть в самое жуткое, самое безнадежное положение. Страшно, когда на всем свете нет никого, кто бы тебя выслушал.

Рами спрыгнула с койки и села на пол рядом с Яном. Ее наконец заинтересовал рассказ Яна о Банде четырех.

— И что, они заперли тебя в бане?

— Не заперли… замка там не было. Они подперли ее чем-то… не знаю чем. То есть тогда не знал. Теперь знаю… Но дверь не сдвинуть.

— И включили агрегат…

Ян кивнул.

— Как же ты выбрался?

— Никак. Была же пятница. Все ушли домой.

Полная тишина. Ни хлопка двери, ни крика вахтера в душевой — что-нибудь вроде «Алло, есть здесь кто?» — ничего.

И дверь заклинена намертво.

Сауна постепенно нагревалась. Воздух сделался горячим, как в пустыне. Сорок градусов. Или, может быть, пятьдесят.

Он попытался ощупью сориентироваться среди совершенно одинаковых дощечек, которыми обшита сауна. Все в дощечках — и пол, и стены, и потолок, и две полки вдоль стены. На них и сидят, когда приходят попариться.