Юхан Теорин - Санкта-Психо

Никто о ней не упоминал. Она уже была вне пределов их служебной ответственности, так о чем говорить?

А через неделю выписали и его. Он даже не разговаривал со своим психологом после попытки побега, и вдруг — симсалабим, его выписывают. Должно быть, Тони посчитал, что его психический статус стабилизировался, и препятствий к выписке не нашел.

За ним приехал отец. Он не улыбался.

— Ну как? Разобрали тебя на части и свинтили вновь? — только и спросил он.

И в понедельник Ян пошел в школу. Ночь перед этим почти не спал. Лежал с открытыми глазами и думал о Банде четырех, о Торгни и его приятелях, представлял, как убегает от них, словно мышь от кошки, по бесконечным школьным коридорам.

Он пошел в школу один. Как всегда. Друзей у него как не было, так и нет. Неважно. Рано или поздно он повстречается с Бандой четырех, он это знал. Но удивительно — страха не было. Весна, последние числа апреля, скоро конец учебного года. Не надо заглядывать вперед. Как говорят, будет день — будет пища.

После уроков он учился играть на ударных — выбивал палочками тремоло на телефонном каталоге. Или рисовал комиксы — историю Затаившегося.

Рами никаких признаков жизни не подавала. Ни телефонного звонка, ни открытки из Стокгольма.

Последнюю неделю учебного года выпускники-девятиклассники посвящали по традиции пикникам и палаточным экскурсиям. В четверг утром Ян пришел в школу и сразу заметил — случилось что-то необычное. Ученики собирались в группки и о чем-то перешептывались. О каком-то «чудовищном преступлении».

— Неужели правда? — слышалось там и сям.

Никто напрямую к Яну не обратился, но из обрывков разговоров он понял, что в лесу под Нордбру случилось нечто ужасное. Кто-то умер. Кого-то убили.

А потом учитель все рассказал. В лесу убиты два девятиклассника, а один получил тяжелые травмы. После этого поползли слухи и не умолкали до летних каникул.

Ян воспринял всю эту историю с мрачным удовлетворением. Банда четырех уничтожена. В живых остался только Торгни Фридман.

Договор. Рами каким-то образом выполнила свое обещание.

Но она о себе так и не дала знать. Много позже, через пять лет, он увидел в витрине единственного в Нордбру музыкального магазина диск с именем РАМИ.

Он купил диск. Это был ее дебютный альбом, только что выпущенный. И одна из песен называлась «Ян и я».

Вот она и подала о себе знак. А как же это еще понимать?

Как раз в то время он начал работать в детском садике «Рысь». А осенью увидел, как психотерапевт Эмма Халеви привела своего сына Вильяма в соседнее отделение садика, и сразу вспомнил Юпсик. Психобалаболка, подумал он.

Договор.

Ян вспоминал свои подростковые годы — и вдруг удивился сам себе: ему за все это время даже в голову не приходила мысль поинтересоваться, почему Рами заперли в Санкта-Психо. Почему и за что.

Что она такого сделала, что ее отправили сюда, да еще в закрытое отделение?

Он не знает, да и не хочет знать. Он ждет ее в подвале.

Он прислушался — где-то завыли сирены. На дороге. Звук все усиливался.

Пожарные машины?

На стене внезапно зажглась еще одна лампочка, на этот раз красная, и начала мигать с равномерными интервалами. Сигнал тревоги. Скорее всего, сигнал тревоги.

Он посмотрел на часы — без четверти десять. Для учений рановато.

Внезапно задребезжал и задергался мобильник в кармане. Он вздрогнул.

— Алло? — сказал он тихо.

Наверное, Лилиан. И что он ей скажет?

— Привет, Ян. Это Мария-Луиза.

Ян сжал изо всех сил мобильник и тут же отпустил. Так и раздавить можно.

— Добрый вечер, Мария-Луиза. Что-то случилось?

— Да… можно сказать, случилось. Я всем подряд звоню, но никто не отвечает. Хотела тебя спросить — ты не видел Лео? Лео Лундберга?

— Лео? Нет… а что?

— Лео сбежал от своих приемных родителей. Играл во дворе. Стемнело, они спустились его забрать. А его и след простыл.

Ян слушает и совершенно не представляет, что на это сказать. Ему сейчас не до детей, но что-то же он должен ответить.

— Лео — мой любимец, — говорит он.

Мария-Луиза отвечает не сразу. Она, очевидно, не поняла, что он хотел сказать. По правде, он и сам не понял.

— Важно его найти… Ты сейчас где, Ян? Дома?

— Да… — понизив голос, говорит он и чувствует себя разоблаченным.

— Хорошо… теперь ты знаешь, что случилось. Мы уже подключили полицию. Если что-то увидишь или узнаешь, сообщи им. Или мне.

— Само собой… Я позвоню.

Ян нажимает кнопку отбоя и переводит дух. Лео… его вечная неуемность, вечное беспокойство. Плохо, что он сбежал, но этим занимается полиция, и Ян ничего не может сделать. Он должен быть там, где он есть. Ради Рами.