Сохейр Хашогги - Мозаика (в сокращении)

— Думаю, все было не совсем так, — сказала Дина. Она сама удивилась тому, что попыталась защищать Карима. И поспешно добавила: — Да, твой отец действительно совершил ужасный поступок, но не думаю, что он «промывал мозги» близнецам. Возможно, он просто говорил с братом или с отцом, а дети случайно что-то услышали.

— Да ладно, какая разница.

— Джорди, — продолжала Дина, — твой отец по отношению к тебе не прав на все сто процентов. Но это его проблема. Но если ты хочешь быть к нему справедливым — а я ни на что другое и не рассчитываю, — ты должен понять, что мозги промывали как раз ему. Вспомни, в какой стране он родился и какое он получил воспитание.

Джорди строго посмотрел на мать:

— Мам, почему ты его защищаешь? Хочешь вернуть его? После всего…

— Нет! Я вовсе не хочу его вернуть. Я просто хочу, чтобы и ты кое-что понял. Для своего же блага, а не для его.

— Хорошо, я с тобой согласен. Только давай обсудим это позже, ладно?

— Конечно, родной. Ты, наверное, устал с дороги. И проголодался.

— Пожалуй… Слушай, а как насчет яичницы? С тостами. Только тостов — побольше.

Дина смотрела, как жадно ест Джорди — словно давно так вкусно не ел. И снова она подумала о том, как изменился за год ее старший сын.

— Что такое? — спросил он. — Что ты на меня так смотришь?

— Да так. Я просто гляжу — не могу наглядеться. До чего это здорово — когда все дети с тобой.

Он не ответил, и она спросила:

— Джорди, а ты… Когда отец послал тебя в ту школу, ты думал, что я тоже этого хочу?

Он оторвался от еды, задумался.

— Я точно не знал. Понимал, что это папина идея — он достаточно ясно выразил свои мысли. А с тобой… с тобой все было иначе. Да, конечно, ты говорила правильные вещи, но ни разу не спросила, хочу я в Андовер или нет. Каково мне расстаться с друзьями, что я чувствую…

— Прости меня, Джорди, прошу тебя, прости! — Она взяла его за руку. — Родной мой, прости меня. — Из глаз ее хлынули слезы. — Мне нужно было сопротивляться, нужно было отстоять тебя.

— Давай об этом забудем, мама. Все уже позади.

— Я этого никогда не забуду. Люди не должны забывать своих ошибок. Они должны стараться их исправить.

— Мама, ты уже многое исправила. Правда. Мне, наверное, было полезно уехать из дома… Нет, дай мне договорить. На новом месте мне не нужно было никому ничего доказывать. — Он помолчал. — У нас в школе был отличный психолог. Я понял, что могу разговаривать с ним, могу все ему рассказать. Мне это очень помогло.

Дине было больно слушать это: она поняла вдруг, как одинок был ее сын, если ему не с кем было поговорить, кроме как с чужим человеком. Дина знала, что Джорди предстоит испытать еще много боли, и она может только одно — поддерживать сына. И Сюзи с Али она сейчас была очень нужна. Да, пройдет еще немало времени, прежде чем они снова станут одной семьей. И тут она наконец приняла решение: она будет работать дома, даже если от этого пострадает ее бизнес. Главное сейчас — восстановить семью.

Эм и Сара хотели устроить праздник в честь Дины и ее детей. Но Дина отказалась наотрез. Возможно, это было чистое суеверие, но Дина считала, что все еще не устоялось окончательно и праздновать воссоединение семьи рано. Давайте отпразднуем через несколько месяцев, сказала она. А пока что пригласила подруг к себе на ужин.

После десерта дети ушли к себе, и Дина в подробностях рассказала Эм и Саре, как нашли Али. Подруги слушали молча и внимательно. Они словно переживали вместе с Диной те страшные дни.

Глядя на подруг, Дина думала о том, какие у них троих замечательные отношения — все они разные, у каждой — своя жизнь, но как же помогают им их любовь и преданность!

— Наконец-то он поступил правильно, — сказала Сара, имея в виду Карима.

Дина кивнула. Но теперь, когда вся эта история оказалась позади, она все чаще думала о том, как сейчас тяжело и одиноко ее бывшему мужу.

Вечером того же дня умер Джозеф Хилми — ровно через неделю после возвращения Али. В «Нью-Йорк таймс» опубликовали некролог, где его назвали успешным бизнесменом, борцом за мир, счастливым мужем, отцом и дедом.

Похороны были скромные, как и хотел бы сам Джозеф. Служба состоялась в церкви Святого Иосифа на Шестой авеню, куда они с Шарлоттой ходили пятьдесят лет.

Когда слово дали Дине, она говорила о том, как он любил свою семью и две страны — ту, в которой он родился, и ту, которая его приняла.

— Мой отец так мечтал снова увидеть Бейрут — в последний раз. Он мечтал воссоединиться с родителями, которые давно уже умерли. Я молюсь о том, чтобы его мечта сбылась, и надеюсь, что сейчас они заключили его в свои объятия и что он каким-то образом опять увидит те места, которые любил всю жизнь.