Франк Тилье - Головокружение

Я показал на острый камень:

– И камень не тот.

Поднявшись на ноги, я откинул назад волосы руками в наручниках.

– Вы что, до сих пор не поняли, что все это – гигантский маскарад?

Полицейский взвился от ярости и потащил меня за руку прочь из палатки. Потом вынул из кармана несколько фотографий и швырнул мне в лицо:

– Гляди, что наснимали мои ребята. Гляди хорошенько!

Снимки упали на пол, я их поднял и поднес к свету. На этот раз мой желудок свело спазмом, и, хотя рвоты не было, им пришлось дать мне противорвотное. На первых снимках были крупные планы Пока с полностью содранной шкурой. Он превратился в какую-то кровавую массу, но не это повергло меня в шок. Тут было что-то, чего я не мог понять. Труп собаки был совершенно цел. А где след от выстрела? Или пуля задела только кожу? И самое главное: откуда же отрезали те куски мяса, которые мы ели? Я поискал глазами психиатра. Он оказался у меня за спиной. Стиснув зубы и затаив дыхание, я всмотрелся в остальные снимки. Они выскользнули из рук, и я так и остался стоять, неподвижно уставившись в раскрытые ладони.

– Да, – сказал полицейский, – я вижу, ты кое-что вспомнил. Тебе мало было содрать с него кожу. Ты этого мужика попросту съел. А камнем ты отрезал куски с его бедер, с груди, со спины и потом варил в этой кастрюльке и жрал.

Он отошел в сторону и стал бросать мне валяющиеся на полу канистры. Большинство из них были пусты, но в некоторых еще сохранилась вода.

– Это и есть твой ледник?

Я старался держаться на ногах твердо и прямо. Надо было выстоять, хотя я был на грани помешательства.

– Макс… он кормил нас человечиной… а нам говорил, что это мясо моей собаки. Ведь мы были в цепях и до галереи дойти не могли.

Усатый показал на коридор, по которому мы вошли:

– Вот до этой галереи?

– Нет, не до этой. До той, что была в подземелье, где держали Фарида, Мишеля и меня.

Полицейский заметался взад-вперед, сжав кулаки:

– Завязывай, наконец, с этой игрой. Мы нашли в коридоре револьвер MR-73, которым воспользовались, чтобы разнести голову жертве. И угадай, чьи на нем были отпечатки?

Я лихорадочно соображал, пытаясь найти хоть какую-то зацепку: любой промах, ошибку, что-то забытое. Но Макс был не из тех, кто что-то забывает. Я должен настаивать на своем и ни в коем случае не сомневаться.

– Подозреваю, что мои. Но это не я, это Макс стрелял.

– Ну конечно. И полагаю, ты не знаешь, кого тут убили выстрелом в упор?

– Нет.

Мощные челюсти полицейского хрустнули.

– На какую сумму была застрахована жизнь твоей жены?

Я вытаращил глаза. Психиатр держался в сторонке, но я был уверен, что он здесь на всякий случай. Кто его знает, этого мента, что ему придет в голову со мной сделать.

– Что?

– Ты прекрасно знаешь сколько. Четыреста тысяч евро. Ты положишь себе в карман четыреста тысяч евро. Согласись, удачно получилось. Ты ведь перестал прилично зарабатывать, потому что впал в депрессию, когда узнал о болезни жены… Да еще дочка с ее учебой, которая стоила дорого. Несладкая жизнь, а?

– Да как вы смеете!

Полицейский держал перед собой фото мертвеца с татуировкой орла:

– Это он должен был стать донором костного мозга для твоей жены. Он исчез за два дня до тебя. Твоя жена с ним встречалась, ты знал его адрес. Было бы логично нанести ему визит, правда? О да… Ты к нему пошел, привел его сюда и прикончил, чтобы не делать жене пересадку. Только есть тут какая-то загвоздка. Из всей мизансцены не могу взять в толк, что тебя побудило закрываться здесь, уродовать себе ладони, сдирать шкуру со своей собаки и жрать человечину.

Я начал отключаться. Острая боль пронзила голову, и я упал.

Очнулся я снаружи, сидя на снегу под деревом. Небо прояснилось, свежий воздух приятно овевал лицо. Мне понадобилось время, чтобы сообразить, где я и что со мной происходит. А заодно и вспомнить открытия, которые одно за другим выталкивали меня за грань безумия.

Передо мной возвышались серые стены блокгауза с крошечными окошками-бойницами. Вдруг сверху небо разрезал самолет. Двигатели поглощали воздух и оставляли за собой облачный след. Лес закачался от мощной звуковой волны. Я вздрогнул и сжался в комок. Кулаки в наручниках так и не разжимались. Звон цепи буквально просверлил барабанные перепонки. Опять обвал?

Я повернул голову. Психиатр сидел рядом на корточках и протягивал мне стакан. Полицейские курили в стороне и о чем-то тихо переговаривались. Доктор поднял голову к небу.