Пётр Кожевников - Год людоеда. Игры олигархов

— Идет война, простите меня, наших народившихся на ниве перестройки олигархов за место под солнцем. — Начальник отдела кадров частного охранного предприятия «Девять миллиметров» в очередной раз стукнул друг о друга пушистыми пшеничными ресницами. — Ситуация усугубляется предвыборной гонкой оружия массового уничтожения, то есть депутатов в кандидаты, и наша, то бишь ваша задача, каждого из сотрудников означенной охранной фирмы, состоит на сегодняшний и позавчерашний день в том, чтобы обеспечить надежный заслон проникновению криминальных структур на рынок инвестиций и в соответствующие эшелоны власти. Вот такая, простите меня, на истекающий момент ситуевина. Скоро подъедет Тимур Асбестович, и мы на двух единицах транспорта отправимся на объект. У меня все. Вопросы есть?

Нестор Валерьевич изобразил двойной хлопок веками и замер, жировой зоб на его шее расслабился и отвис, ритмично колыхаясь, словно камертон его сурово нарушенного обмена веществ. Загубин стал похож на зубастое пресмыкающееся. Брюквенный цвет его лица сменился на морковный, он приоткрыл весьма объемный рот и срыгнул. Вопросы, как всегда, не прозвучали, потому что их было бесполезно задавать.

Никто из бойцов фирмы ничего не понял, но всем стало ясно, что на заводе идут крутые разборки и шеф из каких-то своих соображений (а как же иначе?) решил туда направить несколько толковых ребят.

Шестеро бойцов вывалили из офиса во двор-колодец и в ожидании отправки разбрелись по нетронутым собачьими экскрементами участкам. Они курили, обменивались односложной информацией и пространными матерными композициями.

Еремей уже не раз поражался несуразности телосложения своих коллег. Их фигуры словно были укомплектованы из разных наборов туловищ, конечностей и голов. Глядя на них, Уздечкин вспоминал книжку, с которой играл в детстве. В ней на каждой странице было изображено по одной фигуре: матрос, школьница, летчик, чабан. Все внутренние страницы были поперек разрезаны на три равные части. За счет их неравномерного перелистывания у летчика могло появиться тело школьницы, а ноги футболиста. Наблюдая за коллегами, Еремей обычно прикидывал, как бы он перекроил их фигуры, если б имел некую сверхъестественную власть.

Уздечкин размышлял не только о дисгармонии охранников, но и о некоторых ритуалах, заведенных в их конторе. Например, о поцелуе, точнее, касании и трении щеками при встречах, которые они совершали одновременно с рукопожатием. Первое время для него действительно выглядели довольно странными столь трогательные приветствия парней, прошедших «горячие точки» СНГ и контрактную службу в различной Тмутаракани, побывавших в плену и тюрьмах, — в общем, так или иначе познавших цену жизни и смерти.

По правде говоря, через некоторое время после устройства в фирму Уздечкин и сам стал подвергаться опасности стать жертвой непонятного ему приветствия. В какой-то момент, очевидно признав его своим, бойцы норовили при встрече направить свое лицо на встречу с его щекой, чтобы, прильнув, как бы взаимно заземлиться и продолжать общение на некоторой общей частоте.

— Так мы чего, пустые поедем? — Дмитрий Таранов, по вполне естественной кличке Таран, довольно бестолково развел карикатурно короткими по сравнению с его крупным, отяжелевшим телом руками. Во время откровенных застолий он объяснял свою неестественную полноту отвратительным рационом в Таджикистане, где Дмитрий провел срочную службу. Кличка возникла также и благодаря слухам об отменной бойцовской подготовке Тарана, обретенной им за счет многолетнего увлечения борьбой дзюдо, которую минувшей ночью Еремей, несмотря на ослепительную победу, успел испытать на своем назойливо ноющем теле. — За какие гробовые и льготы членам семей погибших и поневоле опущенных нам энтот праздник?

Могу вам посоветовать одолжить волыну у Нашатыря, — с постоянной, словно замороженной или окаменевшей, улыбкой отнесся к озадаченному Таранову Марк Клептонян, отзывавшийся на прозвище Сэнсэй, связанное с его приверженностью карате и продолжительной тренерской практикой. Среди сформированной бригады Марк выглядел по-детски мелким, поскольку имел рост метра полтора. Голова же Клептоняна могла стать вполне пропорциональной деталью для двухметрового гиганта. Вынужденная же оставаться принадлежностью Сэнсэя, голова имела более самостоятельный вид, чем сам носитель, и вызывала у окружающих ощутимое уважение и сочувствие. — Или вы думаете, она ему может сегодня понадобиться?