Мэтью Квирк - Ставка в чужой игре

– И что это значит? – спросил он.

– Должно быть, паршивая связь.

– Майк, вы морочите мне голову?

– Это камера, которую я спрятал в подарке. Он мог еще не открыть его.

Я попробовал доступ к вирусам, подсаженным в флешки.

«Соединение… соединение… соединение…»

Я сунул руку в карман и нащупал нож.

«Хост не найден».

Линч нахмурился и сунул руку в карман пиджака. Отлично. Я прибыл на перестрелку с ножом.

– Это трояны. Тут могут быть свои особенности, – пояснил я.

Я попробовал снова – на этот раз вирус, который Картрайт обещал подсадить в телефон.

«Соединение… соединение… соединение…»

И тут появилось окошко с IP-адресом.

«Соединение с хостом установлено».

Я сжал кулак. Вирус сработал, хотя для Линча результат был не очень впечатляющим.

В боковом меню перечислялись функции программы. Она могла переслать мне все электронные письма, отправленные на этот компьютер, или любой сохраненный в нем пароль. Я нажал кнопку камеры.

Появилось окошко видео. Но оно было черным.

– Садитесь в машину, – процедил он, хватая меня за локоть и тыча в ребра стволом.

В чем дело?

Я бросил взгляд на улицу. Там стояла наготове другая машина с двумя подручными Линча. Меня обложили.

– Вот.

Я показал в угол окошка. Буквы были настолько тусклыми, что надпись едва читалась.

– Что это?

– Свечение. Буквы на указателе выхода из офиса. Он закрыт. Камера работает, но света в помещении нет.

– Компьютер на столе?

– Да. И у меня есть другая камера в кабинете начальства. У меня глаза повсюду, где появится директива.

– И вы сможете ее увидеть?

– Смогу. Мои вирусы сейчас только выходят в Сеть. Я могу украсть пароли. Могу заглянуть в офисы и увидеть, где хранится информация с ограниченным доступом. И могу раздобыть то, что вам нужно.

Он выпустил мой локоть. Агрессия исчезла, словно внутри Линча щелкнул переключатель. Клинический случай.

– Четко сработано, – сказал он. – Я вернусь завтра, около пяти. Хочу увидеть экраны, пароли и поминутный распорядок нужного дня.

Он закрыл ноутбук и сел за руль.

– Попрощайтесь за меня с Энни, а то я не успел.

Когда он уехал, я направился к дому, собираясь сгладить перед Энни случившееся в кафе, но она уже катила навстречу. Увидев меня, она свернула к тротуару.

– Куда ты собралась?

– К отцу, на обед. Что там стряслось в кафе? Ты вел себя по-идиотски.

– Это долгая история.

Водитель подъехавшей сзади машины посигналил.

– Мы сможем поговорить, когда я вернусь? – спросила Энни.

Мне этот вопрос не понравился.

– Конечно.

Она подняла стекло и отъехала.

Линч видел меня насквозь. Я пытался выгадать время, но он все сильнее натягивал поводок. Я все больше приближался к точке невозврата, за которой мне останется завершить эту работу и встретить ту судьбу, которую он мне уготовил.

Но он подобрался слишком близко к моему дому, к Энни. Он пересек черту. Я должен найти выход. Со шпионами поступают просто: мертвые молчат. Но мне, возможно, удастся подойти к черте вплотную, но не пересечь ее. И получить кое-что задаром.

Я открыл бумажник и вытащил визитку.

Эмили Блум

Генеральный директор

«Блум секьюрити»

Номер ее мобильного был записан на обороте. Я достал телефон и набрал его.

Двадцать пять минут спустя я уже высматривал Блум в фойе особняка в Джорджтауне, где она велела ее отыскать. В этом доме я уже бывал. Он принадлежал женщине, которая была профессиональной светской львицей и хозяйкой приемов (такое все еще существует в Вашингтоне). В свое время вышла замуж «за деньги», купила шикарный особняк в романском стиле на Кью-стрит и начала давать приемы, которые, по-французски грассируя, называла «салонами».

Заманить на такие мероприятия важных персон не так уж и трудно. Несмотря на все ловушки власти на Капитолийском холме, большинство сенаторов и конгрессменов живут как второкурсники во время сессии, ночуя вместе с другими политиками в апартаментах на Холме и питаясь едой навынос и сухими завтраками. Некоторые спят прямо в офисах. И большинство просто счастливо получить повод вырваться из квартирки с двумя спальнями, набитой мужиками среднего возраста в нижнем белье.

Вот я и очутился здесь, в блистательном поднебесье светского мира Вашингтона: на вечеринке, которая заканчивается в половине десятого и где самые жаркие споры вспыхивают из-за оценки деятельности бюджетного управления конгресса. Я поболтал со знакомым лоббистом, пока тот обшаривал взглядом фойе в поисках более интересного собеседника. Заметив толстяка в кремовом костюме, он с облегчением бросил: «О, природный газ тоже здесь» – и рванул к нему, даже не дослушав меня.