Дэвид Линн Гоулмон - Левиафан

— Ладно, хорошая работа, Чарли, будем плясать от того, что имеем. А теперь посмотрим, что Бэгман и Робин могут сделать с «Европой» и вашей новой информацией.

Когда начальники отделов разошлись, Коллинз задержался. Поглядел на Элленшоу, потом на усталого Голдинга.

— Пит, ты вообще отдыхаешь? — Джек смотрел собеседнику в глаза — прекрасного голубого цвета, когда их не скрывают очки.

— Нет… но отдохну.

— Ты ведь знаешь, кто диверсант, правда, Пит? — спросил Джек. При этой реплике Элленшоу, собиравший свои бумаги, замер, выудил из них распечатку и застыл в ожидании.

Голдинг прикусил губу, повернул голову, чтобы поглядеть на собственную груду записок и материалов, и начал неспешно их собирать.

— Да, полагаю, да. Я хотел собрать побольше доказательств, потому что все, каким я располагаю сейчас, в лучшем случае лишь косвенные.

— Пит, на Теда Банди [9] Теодор «Тед» Банди (1946 1989) — знаменитый серийный убийца, прозванный «нейлоновым убийцей». располагали лишь косвенными уликами, но тем не менее известно, кто он и что сделал, — возразил Джек. — Кто бы это ни был, безнаказанно рыскать ему по комплексу мы позволить не можем. Этот тип повинен в гибели наших людей и похищении наших друзей.

Пит смиренно уронил бумаги обратно на стол и повернулся к Коллинзу и Элленшоу спиной.

— Кто, док? — упорствовал Джек, почти боясь услышать ответ.

— По крайней мере, сейчас комплекс, полагаю, в безопасности. Человека, которого я подозреваю, здесь уже нет.

Коллинз закрыл глаза, чтобы не видеть губ Пита, произносящих эти слова.

— Это Вирджиния, разрази Господь ее душу, Вирджиния Поллок устроила диверсию в хранилище и пыталась убить «Европу», впустив этих зверей в наш дом.

Коллинз был потрясен. Как только до каждого дошла эта информация, испоганившая все добрые мысли, в конференц-зале будто стало нечем больше дышать.

Сознание Джека отказывалось перекинуть мостик между этим именем и хладнокровным убийством.

— Во время обоих отказов «Европы» Вирджиния была единственной особой, находившейся в онлайне. Профессор Элленшоу подтвердил мои подозрения, упомянув фамилию «Эрталль». Одновременно с компьютерной атакой на «Европу» Вирджиния прокручивала на компьютере несколько запросов.

— Все равно не верится, — произнес Джек, просматривая компьютерный протокол авторизации.

Я все равно не хотел бы вытаскивать это на свет, потому что в суде это отвергли бы как вину по ассоциации, — промолвил Элленшоу, снимая очки и потирая глаза. — А помимо этого факта, доктор Поллок мне искренне нравится. Она мне близкий друг.

— Чарли, умоляю, — поглядел Пит на криптозоолога.

— Я прогнал эту фамилию через базу данных «Европы», отыскивая какую-либо корреляцию с фамилией Эрталль и каким-либо из лиц, работающих в комплексе, просто чтобы ничего не упустить. — Он швырнул распечатку, и Джек подхватил ее. — Вот список выпускников Массачусетского технологического 1981 года.

Взглянув на список, Джек тут же увидел имена, которые искал: Александрия Эрталль, а несколько ниже — Вирджиния Поллок.

Больше сказать было нечего.

«Левиафан», в 100 милях от побережья Ньюфаундленда

Найлза, Сару, Алису, Ли, Фарбо и Вирджинию проводили в обеденный салон вскоре после полудня. Добираться туда пришлось на лифте и на эскалаторе, но при том они еще не видели и четверти огромного судна.

Ступив в капитанскую столовую, они были снова изумлены на сей раз произведениями искусства. Здесь находились оригинальные полотна Пикассо, Рембрандта и даже Ремингтона, представленного неизвестным оригиналом — не на темы Дикого Запада, а о моряках девятнадцатого века.

Длинный стол был уставлен фарфором, украшенным логотипом корабля — уже знакомым ~L~, а столовое серебро всех приборов без исключения относилось к шестнадцатому веку. Прямо к сути дела перешел Фарбо, взявший одну из четырех бутылок вина, стоявших во главе застеленного белоснежной скатертью стола, где, как он полагал, обычно сидит капитан, потому что только там стоял стул с высокой спинкой. Француз рассмотрел старую, облезающую этикетку на бутылке.

— Сотерн из Шато д'Икем, тысяча семьсот восемьдесят седьмой, — выдохнул он, побледнев почти как плат, и крайне бережно поставил бутылку на место.

— Что это, полковник? — полюбопытствовала Сара, переводя взгляд с Анри на четыре бутылки вина и обратно.

— Сара, моя дорогая юная особа, эти бутылки вина, ну… мягко говоря, они должны бы лежать в одной из ячеек хранилища вашей группы. Сотерн из Шато д'Икем 1787 года… В году 2006-м единственную бутылку этого вина продали с аукциона за девяносто семь тысяч ваших американских долларов. Считалось, что таких сохранилось не более двух штук, а тут стоят сразу четыре вот так запросто, чтобы подать к ленчу.