Эллис Питерс - Монаший капюшон

– Не бойся, это я, Кадфаэль.

– Я знал, – приглушенным голосом отозвался Эдвин, – знал, что ты придешь.

– Что, долгим денек показался?

– Да я почти все время спал.

– Вот и молодец! Где ты тут?.. Ага!

Они двинулись навстречу друг другу. В темноте Кадфаэль нащупал рукав Эдвина и сжал его руку.

– А теперь давай присядем, есть разговор. Отвечай коротко и прямо, времени у меня в обрез, но, надеюсь, обсудить свои дела мы успеем. Вот тебе снедь да питье.

Руки Эдвина с радостью ухватили узелок с харчами. Бок о бок монах и юноша пробрались в уголок и устроились на соломе.

– Ну как, есть для меня добрые вести? – с тревогой спросил Эдвин.

– Пока что нет. Зато у меня к тебе есть вопрос. Почему ты мне не все рассказал?

Эдвин, с наслаждением вгрызавшийся в краюху хлеба, аж привстал от возмущения.

– Да ты что? Я рассказал тебе все как было! С какой стати мне что-то скрывать, я же сам пришел к тебе за помощью.

– Вот и я думаю – с какой стати. Зато сержант откопал какого-то возчика, который ехал из Шрусбери по мосту, когда ты, ровно заяц, припустил из матушкиного дома. И этот возчик утверждает, что видел, как ты что-то зашвырнул в реку. Это правда?

– Правда, – ответил мальчик, не колеблясь ни секунды.

В голосе его прозвучала смесь замешательства, смущения и беспокойства. Кадфаэлю показалось даже, что Эдвин покраснел в темноте, но скорее не оттого, что умолчал о чем-то постыдном, а оттого, что сглупил, и эта глупость нечаянно вышла на свет.

– Что же ты вчера мне об этом не рассказал? Знай я заранее, глядишь, и смог бы тебе лучше помочь.

– Да сам не знаю. – Эдвин слегка приуныл и недоумевал, но старался сохранить достоинство. – Мне подумалось, что это не имеет отношения к делу... и я хотел об этом забыть. Но если это так важно, я сейчас тебе расскажу. Ей-Богу, в этом нет ничего плохого.

– Это очень важно, хотя ты, конечно, об этом и не подозревал. – Кадфаэль решил, что лучше сказать парнишке все прямо как есть, чтобы тот не думал, что монах усомнился в его невиновности. – Дело вот в чем, паренек: сержант считает, что ты выкинул в реку склянку из-под яда, которую перед этим опорожнил в судок с куропаткой. Так что лучше тебе поведать все, как было на самом деле, тогда, может, мне и удастся убедить сержанта, что он идет по ложному следу, и в этом случае, и во всем остальном тоже.

Эдвин воспринял это достаточно спокойно. Судьба уже нанесла ему немало ударов, и юноша научился сносить их, не падая духом. Соображал он быстро и сразу смекнул, что ему грозит и что мог подумать брат Кадфаэль. Медленно выговаривая слова, парнишка спросил:

– А разве не надо сперва убедить тебя самого?

– Меня убеждать нечего. Правда, сначала я, признаться, был ошарашен. Ну да ладно, выкладывай.

– Я же ничего не знал! Откуда мне было знать, как все обернется, – Эдвин тяжело вздохнул.

Они сидели плечом к плечу, и Кадфаэль почувствовал, как охватившее парнишку напряжение ослабевает. После короткого молчания Эдвин сказал:

– Об этом никто не знал. Я и Меуригу ничего не сказал, и даже матушке не проговорился – случая не представилось. Ты же знаешь, я учусь работать по дереву и немножко по металлу – вот и решил показать, что я в этом деле кое на что способен. И сделал подарок для своего отчима. Не потому, что хотел к нему подольститься, – с подкупающей откровенностью добавил Эдвин, – я его на дух не переносил. Но матушка так переживала из-за нашей размолвки, а он злился и срывал свое раздражение на всех, далее на ней. Раньше такого не бывало, я знаю, он ее любил. Я приготовил подарок, чтобы предложить ему пойти на мировую. Ну и еще мне хотелось показать, что из меня выйдет мастер, что я и без него не пропаду, сумею заработать себе на кусок хлеба. – Он перевел дыхание и продолжал: – Давным-давно отчим совершил паломничество в Уолсингем и привез оттуда реликвию, которой очень дорожил. Говорят, это кусочек каймы от покрова Пресвятой Девы, я так лично в этом сомневаюсь, но он в это верил. Узенький такой лоскуток голубой материи, с краю золотая нитка продернута. Выложил он за него кучу денег, я знаю. Так вот, он хранил свою святыню завернутой в кусок золотой парчи, а я задумал изготовить маленький ковчежец, как раз по размеру реликвии. Получилась такая шкатулочка с крышкой на шарнире. Я ее сделал из грушевого дерева, все подогнал как следует, хорошенько отполировал, а на крышке выложил изображение Пресвятой Девы – фигура из серебра и перламутра, а мантия из лазурита. По-моему, неплохо вышло.