Михаил Любимов - И ад следовал за ним - Приключения

Я покрутил бокалом, вглядываясь в очертания горы (в Химмельсберге я забыл поставить на тормоз машину, и она скатилась на основную магистраль – полиция тут же отбуксировала ее к себе на участок, и с меня потом содрали огромный штраф, хорошо, что не начали разыскивать и не накрыли на встрече с агентом), – лед уже растаял, и виски приобрел милый сердцу мочеподобный цвет.

– Допустим, я вам верю. Но что конкретно предлагают мне американцы?

О, святая простота! Что же тебе предлагают американцы? Контрольный пакет акций в “Дженерал моторс”, роль вождя индейцев в ковбойском фильме. Что еще могут предложить тебе, мой невинный друг?

– Естественно, вас допросят, снимут всю информацию… Дадут какую-нибудь работу по линии разведки. Не сомневаюсь, что получите хорошую зарплату…

Некоторое время он раздумывал, потом вдруг вышел из комнаты и вернулся с Бригиттой, снова водрузившей на нос свои вопросительные очки.

– Я хочу, чтобы ты слышала, Рита. Он говорит, что он не мекленбургский боевик, а американский агент. Как тебе это понравится? Он предлагает мне сотрудничество! Как они все одинаково устроены, как у них у всех все просто! Ведь он не поверил, что я все это ненавижу, решил, что ломаюсь, набиваю цену! Говорит, что платить будут неплохо! Поедем в Лондон, Рита?

Я злился, что он втянул в это дело свою бабу, – зачем нам лишние люди? Терпеть не могу этих слизняков, быстро попадающих под новый каблук и ни шагу не делающих без совета со своими благоверными. Бригитта молчала, как та самая Валаамова ослица (никогда на картинках не видел это библейское существо, но представлял, как оно упирается копытами в дорогу, стискивая зубы и выкатывая красные от натуги глаза).

– Вот так, дорогой мой. Как говорят англичане. There is nothing more to be said [40]. Извините, Алекс, я ничего не имею против вас, понимаю, что это не ваша инициатива, но никуда я не поеду!.. Как вы меня разволновали! Даже выпить захотелось! Как жаль, что я завязал!

Я молча ему посочувствовал: не хочешь – и не надо, расстанемся, как в море корабли (снова вспомнилась почему-то парикмахерша Каланча и расставание навеки под песню “Не уходи, побудь со мной еще немного”, в глазах у нее стояли слезы, но жизнь моряков всегда в море – я выдавал себя за судового врача), насильно мил не будешь. А вдруг это действительно одинокий Фауст, ищущий истину?

– Не спешите, подумайте. Неужели вам хочется жить в Каире? Сегодня преподаете, а завтра будете подметать улицы!

– Лучше уж дерьмо жрать, чем на вас работать! – сказал он с подкупающей прямотой. – Это острое словечко любил Сам и употреблял его иногда на совещаниях для характеристик самых неистовых врагов Мекленбурга. – Извини, Рита.

И тут я вдруг понял, что он не играет, а говорит без всякой задней мысли, и, самое главное, я с ужасом осознал, что миссия моя закончена, возвращайся в Лондон, товарищ Том, докладывай о срыве вербовки. Как будет реагировать Хил смен? А если это не проверка? Думай, думай, мудрец Алекс, не зря дядька в семинарии считал тебя сообразительным парнем (“Этот Алекс, как уж: всегда найдет способ соскочить со сковородки!”), не зря хватал ты самые большие очки на тестах! И не ошиблись, коллеги! Упало ньютоново яблоко на гениальную голову, озарило мятущиеся мысли.

– Напрасно вы отказываетесь, ведь штатники дадут вам не только деньги. Они обещают помочь вызволить семью из-за занавеса.

Сказал и подумал: а на черта ему семья? Если он попросил убежища, то уж наверняка семь раз примерил, прежде чем отрезать. Кем ему доводится Бригитта? Может, он и рад, что отделался от своих чад и домочадцев?

Но он оживился.

– Вот как? А как они смогут помочь? Кто же пойдет на воссоединение семьи предателя?

Конечно, никто, уважаемый сэр. Собаке собачья смерть. Если враг не сдается, его уничтожают. Вырвем с корнями гадючью поросль.

– Американцы – деловые люди. У них есть что предложить Мекленбургу взамен. В конце концов, обменяли же Пауэрса на Абеля, а Лонсдейла на Винна…

– Ну, это из другой оперы. Что-то я не очень в это верю.

– Знаете что, – продолжал кот Алекс, распушив хвост, – я могу и уйти. – Тут я встал и залпом допил виски. – В конце концов, я не могу вам ничего навязывать. Не хотите – и не надо! – И решительным шагом двинулся к двери.

Нервы у него не выдержали.

– Черт возьми! Да садитесь же! Вы меня разволновали. – Он взглянул на бутылягу скотча, а потом на Бригитту, которая стояла, прислонившись к стенке, и внимала нашим речам. – Может, мне развязать, Рита? Хотя бы на сегодня?