Лев Колесников - Тайна Темир-Тепе (Повесть из жизни авиаторов)

Ранним утром на окраине колхоза «Кызыл-Аскер», взвизгнув тормозами, остановилась автомашина. Из кузова выпорхнула юная узбечка. Ей подали небольшой саквояж, и она, подойдя к кабине, стала благодарить водителя. Тот обнажил в улыбке ряд белых зубов, сказал:

— На здоровье, дорогая! Ты первая из всех бабочек, какие садятся на мой кузов, поблагодарила меня. Беги быстрее к своему деду, заждался небось.

Машина, взревев, запылила вниз по дороге, а девушка с саквояжем пошла по тропинке вверх — к усадьбе Ляйляк-бая.

В костюме незнакомки была смесь Европы и Азии. Поверх шелкового платья, сшитого по московским модам, расшитый парчой восточный жилет из бордового бархата. Черные, как крыло ворона, волосы заплетены в две тяжелые, тугие косы, спускавшиеся ниже пояса. Косы, видимо, были так тяжелы, что оттягивали голову назад, и это придавало гордость осанке. На голове расшитая парчой тюбетейка. Девушка была совсем юной, на вид ей не больше шестнадцати лет.

После того как она поблагодарила шофера и простилась с ним, выражение веселости исчезло с ее лица, сменившись озабоченностью и грустью. Джамиле Султанова (так звали девушку) вчера проводила на фронт своего отца Джафара. У Джамиле не было матери, не было ни сестер, ни братьев. Отец был самым близким человеком. И вот он уехал на фронт… Многочисленная родня, жившая в доме деда Ляйляк-бая, была непонятна девушке, жила какими-то своими интересами. Дедушка, отец матери Джамиле, религиозный, умный, молчаливый и деспотичный старик, не терпевший в семье ничьих возражений, внушал страх. О его прошлом поговаривали нехорошо.

Джафар Султанов, отец Джамиле, в гражданскую войну был комиссаром при отдельной кавалерийской группе. Однажды он попал в плен. Его ждали пытки и истязания, но нашлась девушка, которая помогла ему бежать. Девушка эта неизвестно почему пользовалась большим доверием у басмачей. Спасая Джафара, она и сама бежала вместе с ним. Вскоре они поженились. Молодая жена первое время часто писала своему отцу. Джафар, видя в ней свою спасительницу, вполне доверял ей и не интересовался ее перепиской. Но то, что его жена, узбечка, была грамотной (для тех лет это было большой редкостью) подсказывало Джафару, что она не из простой семьи. Он все собирался расспросить ее о прошлом, да не решался.

Как-то ночью она исчезла. Джафара охватила тревога, он не знал, что предпринять. Но на другую ночь жена вернулась и не одна. С ней пришел пожилой мужчина.

— Мой отец, Ляйляк-бай, — сказала жена.

Джафар знал это имя. Это был враг. Но это было давно. Он пришел в его дом, он гость и отец его жены. Как быть?

— Джафар, — начал Ляйляк-бай, — меня всю жизнь учили искать справедливость. Теперь я вижу, что большинство людей с вами. С вами народ. Значит, правда на вашей стороне. Понимать вашу правду мне уже поздно, я старик, и старые раны не дают мне покоя. Помоги мне, Джафар, я хочу жить мирно, спокойно. Я хочу, чтобы люди забыли мое прошлое. Но помни: Ляйляк-бай горд. Я прошу в первый и в последний раз.

И Джафар помог. Ляйляк-бай поселился далеко от тех мест, где его знали прежде.

Прошли годы. Ничего компрометирующего за ним не замечалось, и надзор был снят. Жена Джафара подарила ему дочь и вскоре умерла от тяжелой болезни. Джафар после ее смерти не женился и всю свою любовь сосредоточил на дочери. Смелый, волевой, ловкий и сильный, он к тому же все время не только работал, но и учился и служил хорошим примером для своей дочери. Джамиле была вся в отца: подвижная, отчаянная, как мальчишка. Изредка она вместе с отцом бывала в усадьбе Ляйляк-бая. Мрачный старик видел в ней отпрыск своей любимой дочери и боготворил ее. И если в доме ни одна женщина не вмешивалась в мужские дела и не переступала порога той половины, где сидели мужчины, то Джамиле позволялось все.

Сейчас Джамиле шла попрощаться с Ляйляк-баем, чтобы поехать к отцу, ставшему командиром одной из частей действующей армии. Втайне Джамиле надеялась принять непосредственное участие в боевых действиях.

Нельзя сказать, чтобы она любила своего деда. Он казался ей странным, непонятным и таинственным. Но она уважала его.

Во дворе усадьбы Джамиле встретила тетка — старшая дочь Ляйляк-бая. Она обняла девушку за плечи и заговорила ласково:

— С какой радостью я смотрю всегда на тебя, бутончик ты мой! Была бы жива сестра, как бы она любовалась и гордилась тобой! Твоя мама была лучше всех нас, ее сестер… Мы все — тихие, покорные, а она самому Ибрагим-беку дала пощечину. Из-за этого и твой дед… Впрочем, я болтаю и сама не понимаю что. Пойдем поскорее в дом.