Богомил Райнов - Агент, бывший в употреблении

Замечательный город, но, как всякое творение рук человеческих, не без некоторых мелких недостатков. Одним из таковых является то обстоятельство, что, не забронировав заранее гостиничный номер, найти таковой в Вене равносильно чуду. Раньше мы так и делали, но с тех пор много воды утекло. Теперь, если позвонишь из Болгарии с намерением забронировать номер в отеле, то, вероятнее всего, на другом конце провода бросят трубку. А если явишься собственной персоной — захлопнут перед носом дверь. Не то чтобы они возненавидели болгар, а просто усвоили современный стереотип, в соответствии с которым любой тип, приехавший с Балкан, — либо наркоторговец, либо сутенер.

Солнечным утром въезжаем в город по оживленной Мариахильферштрассе, и тут происходит то самое чудо: в первом же отеле рядом с вокзалом обнаруживаются свободные номера. Тот, что побольше и получше, уже свободен, а тот, что поменьше и на самом верхнем этаже, будет готов к обеду.

— А нельзя нам поселиться вместе? — спрашивает Пешо, не столько оттого, что в номере помимо кровати имеется еще и удобный диван, сколько, вероятно, потому, что Манасиев приказал ему постоянно находиться рядом и присматривать за мной.

— Можно, — отвечаю. — Но здесь, в западной части континента, двое мужчин живут в одном номере в одном единственном случае: если они представители нетрадиционной сексуальной ориентации. Так что сиди и жди, а я схожу изучу обстановку.

В этом городе есть два-три человека, с которыми я в прошлом поддерживал связь, но после перемен, происшедших в 1990-х, эти связи вряд ли возобновимы. Место, куда я направляюсь, — коммерческая фирма, и единственное, чем я в данном случае рискую, — найти ее закрытой. Расположена она через две улицы от отеля и обозначена маленькой табличкой у входа в массивное старое здание:

ФУРМАН И СЫН

Мне открывает пожилой швейцар и, выслушав мой вопрос, молча указывает на сумрачную лестницу. Контора на втором этаже. Поднимаюсь и энергично звоню, однако безрезультатно. Нажимаю звонок второй и даже третий раз. Коль скоро швейцар меня не остановил, значит, хозяин на месте.

— Очевидно, плохое освещение помешало вам прочитать табличку на двери, — замечает господин, соблаговоливший наконец открыть мне дверь. — Прием посетителей у нас с 15 до 18 часов.

Спешу извиниться, опровергая предположение хозяина о том, что не изучил таблички на двери, но выражаю надежду, что, как старый клиент фирмы, буду принят во внеурочный час.

— Старый клиент, говорите, — бормочет господин, когда мы устраиваемся в просторном темном кабинете, на фоне которого этот щуплый, иссушенный годами человек кажется еще более тщедушным.

— Как ваше имя? — спрашивает он, выдвигая из стола длинный ящик. Некоторое время копается в нем, пока не выуживает какую-то карточку.

— Ах да, я вас припоминаю. Так…

Похоже, однако, находка не озаряет удовольствием его сухонькое восковое лицо. Наоборот.

— Должен вам признаться, что я избегаю работать с клиентами из Восточного блока…

— …Бывшего.

— Будьте любезны, не перебивайте. Я хотел сказать, что сделаю для вас исключение, но только потому, что вы действительно наш старый клиент… Хотя и знакомы нам под разными именами. Но имя, как вам известно, для нас не имеет значения. Мы помним людей. Вы пользовались нашими услугами еще в те времена, когда мой покойный отец содержал отделение нашей фирмы в Амстердаме.

— Верно, в Амстердаме. Красивый город.

— Был красивый. Пока не сделался столицей чернокожих в белой Европе.

— Это неизбежность, герр Фурман. Таково направление, в котором развивается мир.

— Хотите сказать — деградирует. Вы правы. Политики мечтают о «звездных войнах», о секретном оружии, и не знаю, о чем там они еще фантазируют. А не видят того, что секретное оружие уже существует, только оно направлено против нас: эти миллионы черных, коричневых, желтых и всяких прочих славян волнами накатывают на нас и скоро всех нас утопят.

— Ну, не так скоро.

— Будем надеяться.

И, покончив с прогнозами на будущее, произносит:

— Слушаю вас.

Начинаю излагать свою просьбу из нескольких пунктов, учтиво сопровождая каждый из них словосочетанием «если возможно», пока хозяин не прерывает меня:

— Вы знаете, господин, что для нас все возможно, так что бросьте эти свои оговорки. Именно так: все возможно. Дело в цене. И не ставьте мне сроки. Я еще не видел клиента, который не желал бы получить все немедленно. И не звоните мне по телефону. Это бесполезно. Первое, что я делаю, приходя сюда утром, — отключаю телефон.