Виктор Михайлов: Бумеранг не возвращается

— Потом я увидела волосы на его руке, — короткие, но густые рыжие волосы. У Гриши не было волос на руке. Я подумала: мы не виделись пять лет, он возмужал, у него выросли волосы. Взглянув на него, я была уверена, что узнала Гришу, он посмотрел куда-то вниз на подножку, но как только поднял глаза, я увидела, что это не он. Этот человек курит. Я спросила его, когда мы ехали в машине: «Зачем вы курите?» Он сказал: «Я курю с детских лет. Втянулся, не могу бросить». Тогда я его спросила: «А где вы провели ваше детство и юность?» Он ответил: «В Ореховогорске…» Я же выросла вместе с Гришей. Он никогда не курил. Это совсем чужой, неизвестный мне человек. Я спросила его: «На этой руке имя вашей любимой?» Он ответил: «Дела давно минувших дней. Преданья старины глубокой…» Эти пушкинские строки любил к случаю цитировать Гриша. Вы понимаете, Степан Федорович, я не боюсь его, но… Он очень напоминает мне человека, с которым прошли годы моего детства и юности, в то же время он чужой и враждебный мне человек… всем нам. Я это отлично чувствую и понимаю.

— Я буду просить вас, Татьяна Николаевна, сегодня же вечером, после работы, написать все то, что вы мне сейчас рассказали. И постарайтесь сегодня с этим человеком не встречаться, — предупредил ее Никитин.

— Простите, — остановила его Татьяна, — почему вы разрешаете ему быть на свободе? Это же опасно — зверь на свободе.

— Ненадолго, но это необходимо.

— Понимаю. Если я вам буду нужна, можете на меня рассчитывать, — сказала Таня.

Никитин простился с ней и пошел на свидание с капитаном Ржановым. Их встречу назначил по телефону из Москвы полковник Каширин. Когда Никитин вошел в маленькую комнату ИТР заводской столовой, навстречу ему поднялся человек в кожаном пальто. Вспомнив свою встречу при покупке лыж, они улыбнулись и, пользуясь тем, что в это время дня здесь было безлюдно, обсудили итоги дня и выработали совместный план действия.

К концу рабочего дня произошел эпизод, значительно ускоривший развитие событий. Случилось то, чего больше всего боялся Никитин.

Закончив осмотр большого и малого конусов засыпного аппарата, Ладыгин спросил сопровождавшего его доменного мастера:

— Где я могу увидеть инженера Баскакову?

— Баскакову? — удивился доменщик. — Ах, Таню?

Ладыгин вздрогнул. В это время он вытирал паклей руки и имя Баскаковой на его руке было перед глазами обоих.

— Да, Таню, — согласился Ладыгин.

— Да вы простите, мы ее все зовем Таней. Она, как приехала к нам в сорок восьмом, очень полюбилась всем. Хороший инженер. Вы ведь вместе кончали Бауманское? — спросил он.

— Да, вместе, — сухо ответил Ладыгин и ушел до гудка с завода. Купив коньяк, бутылку десертного вина и коробку шоколадных конфет, он отправился к себе в гостиницу.

Встревоженный случайным разговором с доменщиком, в значительной степени утратив свою самоуверенность, он шел, озираясь по сторонам, и ему казалось, что в наступивших сумерках скрывается какая-то опасность, что кто-то наблюдает за каждым его шагом.

Коньяк обострил его воображение. Сопоставляя то, что он услышал от доменщика, с теми вопросами, что ему задавала Баскакова, он пришел к выводу, что надо этой же ночью скрыться или же… несколько капель синильной кислоты в бутылке вина, и важный свидетель против него исчезнет. А если она уже успела поделиться с кем-нибудь своими подозрениями, ее смерть будет служить прямой уликой против него… Поезд на Челябинск есть только завтра, в девятнадцать часов.

Он открыл карту Южного Урала. Ближайшим населенным пунктом был Зилаир, километрах в сорока начинался хребет Дзяутебя и южнее шла дорога на Чкалов. В этом направлении его искать не будут, но двести пятьдесят километров на лыжах… «Когда идет вопрос о собственной шкуре, можно сделать и тысячу километров!» — подумал он, и, решив проверить свои подозрения, оделся и вышел на улицу.

Никитин, наблюдая за ним в окно, увидел, как, выйдя из парадного, он быстро перешел улицу и резко свернул за угол. В это же время из парадного противоположного дома вышел Ржанов и быстро пошел в том же направлении. Неожиданно из-за угла показался Ладыгин, он бросился к Ржанову, схватил его за плечи и что-то быстро сказал, лицо его выражало бешенство. Затем он взял Ржанова под руку и повел в гостиницу.

Никитин услышал, как щелкнул замок в запираемой двери, и, выйдя в коридор, приник ухом к тонкой дверной филенке. Он услышал приглушенный, полный едва сдерживаемой ярости, голос Ладыгина: