Виктор Михайлов: Бумеранг не возвращается

Подхватив чемодан приезжего, Никитин устремился вперед, Ладыгин и Баскакова пошли за ним. Заводская машина доставила их в дом приезжих.

— Я тоже живу временно здесь, напротив вас, — сказал Никитин, открывая дверь комнаты. — Здесь окна выходят на двор и открывается чудесный вид на Кабан-Тау. А у меня уличный шум, солнце…

— Вы со мной в заводоуправление или будете отдыхать? — спросила Баскакова.

— Я не устал. Только умоюсь с дороги и поеду с вами, — ответил Ладыгин.

Таня, совершенно обескураженная происходящим, была молчалива всю дорогу и с трудом отвечала на вопросы. Около заводоуправления она простилась и пошла к проходной.

Спустя некоторое время Никитин зашел к директору завода и спросил, усаживаясь в кресло:

— Ну, Митрофан Кузьмич, рассказывайте.

Директор завода, мужчина лет пятидесяти, седой, стриженный ежиком, с кустистыми усами и живыми карими глазами, то и дело поглядывая на вспыхивающие сигналы диспетчерского коммутатора, рассказал:

— Пользуясь тем, что я тоже кончил Бауманское училище, в порядке воспоминаний я задал ему десяток вопросов о педагогах, профессуре, аудиториях, общежитии…

— Ну? — с нескрываемым интересом спросил Никитин.

— Ни одной ошибки. Он отлично знает училище, педагогов, здание, программу. Больше того, он… Вы не специалист, и вряд ли вам это будет понятно.

— Я инженер, кончил Ленинградский инженерно-строительный институт, — пояснил Никитин.

— В таком случае вы меня поймете. Негерметичность конусов засыпного аппарата вызывает прорыв раскаленного доменного газа, несущего мельчайшие частицы абразивно-рудной пыли, которая разъедает стенки конусов. Борясь с этими явлениями, мы осуществляем электродуговую наплавку сверхпрочных сталей. Учитывая наш с вами, Степан Федорович, разговор, я поручил инженеру Ладыгину, как одному из первых специалистов, ставивших опыты с бальминитом, осуществить эти работы у нас на месте посадки конуса в седло засыпного аппарата.

— И что же он?

— Он выказал отличное знание наплавки вокаром и сормайтом, но в части бальминита ответил уклончиво, сказав, что этот сплав еще мало проверен.

— И это все? — с удивлением опросил Никитин.

— Пока все, — ответил директор, наблюдая настойчивый сигнал коммутатора и, не выдержав, подключил динамик.

«Однако, — подумал Никитин, выходя из кабинета, — их там готовят основательно!»

Никитин направился в фотографию отдела кадров, прошел в лабораторию и узнал, что якобы для анкеты Ладыгина уже сфотографировали в нужном ему ракурсе. В павильоне, похожем на маленькую оранжерею, он сравнил полученную у Тани фотографию со снимком, сделанным сегодня.

Внешнее сходство было очевидным, но, посмотрев через лупу на форму уха, Никитин убедился, что работа была сделана не напрасно. Даже у близнецов, обладающих полным сходством, форма уха всегда различна. У Ладыгина ухо было короткое и широкое с отделенной мочкой, у агента длинное, вытянутое по вертикали с приросшей мочкой.

Оставив фотографию Ладыгина для репродукции, Никитин поспешил в центр города, чтобы купить лыжи. Его беспокоило наличие лыж у агента.

В магазине Никитин столкнулся с человеком в кожаном пальто, которого он сегодня уже видел на вокзале. Его волевое лицо запомнилось Никитину. Незнакомец, внимательно наблюдая за ним, он это отлично видел, также покупал лыжи.

Услышав продолжительный заводской гудок, Никитин занес лыжи в дом приезжих и поспешил в библиотеку Дворца культуры.

Каково же было его удивление, когда, входя в библиотеку, Никитин увидел выходившего с пачкой книг Ладыгина. Не заметив его, Ладыгин прошел мимо, перелистывая на ходу брошюру.

Никитин спросил у библиотекарши:

— Это что, новый инженер?

— Да, взял литературу по электродуговой наплавке сверхтвердых сплавов, — ответила она и добавила: — Очень интересуется бальминитом. Первый раз о таком слышу. Надо будет запросить бибколлектор. Отстаем мы с новинками от Москвы.

Заметив вошедшую Таню, Никитин прошел в читальный зал, в это время почти пустой. Взволнованная Таня рассказала:

— Когда я увидела его руку, я подумала: это он, Гриша Ладыгин.

— Вас ввела в заблуждение татуировка на его руке, — перебив ее, подсказал Никитин.

— Да, это была наша юность… и…

— «…Ты вот имя мое на всю жизнь на руке выколол, а из сердца вырвал легко…», — напомнил Никитин.

— Вам Гриша показывал мое письмо? — удивилась она.

— Да, — сказал Никитин, оберегая ее от ненужных волнений.