Александр Логачев - Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

Зато третьей стороне помогли разрывы гранат и перестрелка. Под этой шумовой завесой они не особенно беспокоились, что какой-нибудь неосторожный звук, например, треск порвавшейся санной веревки, а уж тем более скрип полозьев достигнут чужих ушей и вызовут переполох у занятого вылазкой противника. Имелся и еще повод не беспокоиться — их перемещения совершались вдали от локального ТВД [25] Театр военных действий и от финских постов.

Собственно постов охранения как постоянных постов у финнов не было. Они использовали передвижные посты. Это — основное, что должны были выяснить вчера в разведке Шепелев и Попов, и они выяснили. Финны с присущей им серьезностью не оставляли без внимания подступы к деревне и окружающему ее лесу по всему периметру. По проложенной лыжне, опоясывающей маленький театрик военных действий, пробегали часовые, иногда останавливаясь и всматриваясь, вслушиваясь. И бежали дальше по военно-спортивной трассе свой бесконечный караульный забег, чтобы, как эстафету, передать пост следующему лыжнику. И следующий отправлялся на круг. Не хлопают ушами, похвалил их вчера капитан Шепелев, не только дороги держат. И тогда он понял, что использовать надо как раз их национально-серьезное отношение ко всему тому, чем им приходится заниматься. Серьезный человек, увидев, что в него летит снаряд, не станет креститься, молиться, чтоб пронесло, или полагаться на авось, авось недолет или мимо. Он попытается спастись. Вот и хорошо.

Рассвело. Теперь осталось дождаться, когда следующий часовой, широко размахивая руками с лыжными палками или без них, пронесется по трассе, на отрезок которой направлен сейчас бинокль Шепелева.

— А вот и он, — прошептал капитан. — Пошел на круг. Выждем чуть.

Лежавший рядом в вырытой в снегу норе завозился старшина и так же тихо, как командир, произнес:

— Трех минут хватит. У него тоже бинокля, небось, имеется. Еще разглядит наши кружева на снегу.

— Пускай разглядывает. Все равно уже поздно. Хорошо, что ветер не изменился. Как говорят моряки, ветер попутный. Ладно, начинаем.

Они выскользнули из снежного укрытия и перебрались к саням.

Капитан второй день поражался, как быстро он освоился с лыжами. Вот сейчас он вполне спокойно обходится без палок, даже ловко получается. Может быть, его давние предки были охотниками и ходили за зверем на кожаных снегоступах?

Сначала они со старшиной вытолкнули на вершину холма, на котором прятались, первые санки, потом вторые. Санки получились тяжелые. Упарились, толкая их вверх вдвоем.

Теперь почти все было готово к началу операции, которую, если давать кодовое наименование, можно назвать «Бумеранг». Осталось последнее «почти».

Капитан сдвинул брезентовую сумку, расстегнул, достал из нее противогаз. Насухо носовым платком протер изнанку и особенно стекла. Натянул на лицо резиновую маску, расправил. Потом заткнул резиновой пробкой входное отверстие для воздуха на фильтрующей коробке. И начал задыхаться, что было хорошо. Значит, нигде не пропускает. Капитан вернул себе фильтруемый воздух. Теперь долго предстоит вдыхать аромат резины.

По принадлежности противогазы были финские, по месту изготовления — немецкие, как и баллоны с хлорпикрином. Противогазы тоже раскопали в одном из ящиков шюцкоровского схрона. Шюцкоровцы их с собой не носили, не верили, что могут попасть под русскую газовую атаку. В свою очередь отмел возможность наткнуться на финскую газовую атаку капитан Шепелев, согласившись с предложением старшины исключить из походного комплекта сумки с противогазами, предельно облегчая этот самый комплект. Ошибочность, поспешность своего решения капитан осознал во время осмотра шюцкоровского схрона, где в одном из ящиков обнаружились баллоны с хлорпикрином.

Капитан обошел сани, на которых были сложены и привязаны к ним окрашенные в стальной цвет баллоны. Капитан начал откручивать баллонные вентили. Откручивал до упора. Один баллон, другой, третий. Тем же самым был занят старшина у других саней. Вырывавшийся наружу газ на морозе превращался в похожее на туман образование.

Ядовитое облако заволакивало все вокруг, накрыло людей. Капитану представилось, что стало бы с ними, глотни они этого облака: жжение в гортани, в легких разгорается пожар, удушье, корчи, белая пена на губах и подбородке, руки трут горло, потом пытаются ногтями разорвать его, в надежде впустить в тело воздух, потом смерть…

С вентилями покончено. Капитан посмотрел направо. Старшина тоже закончил и уже шел к нему, не торопясь, втыкая для устойчивости лыжи ребрами в снег, боясь заскользить по склону. Оказавшись возле саночного борта по другую сторону от капитана, Зотов нагнулся, расстегивая ремешки креплений. Капитан уже избавился от своих лыж. На лыжах на склоне действовать было бы неудобно, того и гляди сам поедешь вниз. Они взялись за саночный задок, столкнули санки с места. Пришлось сделать вместе с ними по склону несколько шагов, глубоко всаживая ноги в сугробы, прежде чем дощатый возок заскользил самостоятельно. Не отслеживая его спуск, они поспешили обратно. Добравшись до оставленных лыж, они засунули ноги в петли мягких креплений и перебрались ко второй партии баллонов.