Александр Логачев - Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

От 76 танкового батальона в живых оставалось девятнадцать человек. Они еще как-то держали оборону. Давно уже осколком ручной гранаты убило уполномоченного особого отдела Полевого. Во время ночного боя, когда отбивали очередную вылазку финнов, снайперская пуля нашла старшего лейтенанта Иловану. Умер от гангрены младший комвзвода Мельников. Сейчас батальоном командовал отделенный командир Якуба.

Никто из девятнадцати уже не верил, что к ним пробьются свои. Наверняка, свои уже внесли 76 батальон в список переставших существовать подразделений, а его бойцов — в списки погибших. На них уже готовы, а, может, уже и отосланы похоронки. Они и сам не считали себя живыми. Они просто не сдавались.

Их рация, по которой они просили прислать помощь, сгорела вместе с домом еще тогда, когда батальон насчитывал пятьдесят человек. В одной из ночных вылазок белофиннам удалось оттеснить их с позиций на одном из флангов и забросать крайний дом бутылками с зажигательной смесью. Атаку отбили, заставили врагов отползти в свой лес, но бой унес жизни десяти красноармейцев, пятнадцать было ранено.

Они перестали считать дни, проведенные среди четырех домов, окруженные лесом и атакующими из него финнами. Все девятнадцать мучились от куриной слепоты. Наверное, она началась от голода. Жрать уже давно было нечего. Из-за этой проклятой куриной слепоты они подпускали финнов ночью вплотную. Стрелять приходилось на вспышки или на звук.

Финны действовали просто, не рискуя. Днем они обычно не лезли. Работали снайперами из леса. А каждую ночь предпринимали попытку покончить с батальоном. Подползали, забрасывали гранатами и пробовали отвоевать хоть какую-то часть деревни. Короткие стычки проходил среди мертвых, засыпанных снегом, обгоревших танков и машин, окружавших дома и стоявших между домами. Истратив гранаты и встретив сопротивление, финны, недолго думая, отступали. Они, люди обстоятельные, неторопливые, не спешили. Зачем сегодня схлестываться в смертельной рукопашной схватке, когда завтра у русских начнутся голодные обмороки, закончатся последние патроны, еще один раненый умрет, еще кто-то обморозится. Надо набраться терпения.

Финская пропагандистская листовка

Но в то, что русские могут сдаться, финны не верили. Потому что сами с начала войны делали все, чтобы отбить у русских охоту сдаваться. Правда, не ради этого, а чтобы запугать, лишить твердости духа бойцов Красной Армии финны уродовали трупы тех русских, кто попадал им в руки и кого они убивали. Действительно, леденили, наводили ужас обезображенные тела убитых, которые обычно подвешивали за ноги к веткам деревьев: с отрезанными ушами, носами, половыми органами, без рук или обезглавленные. Но красноармейцы усвоили и то, что пленных финны в живых не оставляют…

Капитан Шепелев и красноармеец Попов вернулись в десять тридцать утра. На их лицах можно было прочитать разве что смертельную усталость. Сначала были сняты масхалаты (уже финские, старшина позаимствовал у шюцкоровцев их белые куртки и штаны, сделанные из более прочной ткани, чем наши балахоны, и, в отличие от наших, надежно защищающие от ветра). Туда же на печь отправились полушубки, ушанки и перчатки. Потом командир тяжело опустился на стул в торце стола. Вокруг командира собрались бойцы его отряда. Подошел хозяин хутора с короткой трубкой в зубах, присел на край длинной лавки у стола.

— Что там? — выразил общее нетерпение капитан Хромов.

Командир тер руками слипающиеся глаза.

— Там наши, — Шепелев опустил ладони на стол. — Пойдем на выручку. Подробности операции вечером. А сейчас вот что. Мы с красноармейцем Поповым заслуженно спим. Отсюда следует приказ: песни не горланить, ногами не топать, под окнами не скрестись. Если раньше не встанем, трубите нам подъем в девятнадцать ноль-ноль. А вы будете работать. Работы вам и старику-хуторянину предстоит непочатый край. Слушайте, кто что делает…

…Шепелев проснулся в шесть вечера без посторонней помощи. Он спал в большой комнате, за ширмой, на расстеленном на полу полушубке.