Александр Логачев - Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

Эти выстрелы навредить тем красноармейцем, кто оказался в маленькой комнате, уже не могли, потому что кроме убитого в ней никого из финнов не было.

Потом в комнате вспыхнула зажигалка в руке бойца по фамилии Иванов, при ее свете можно было разглядеть комнатенку от стены до стены.

— Здесь все, — это сказал Ильинский. — Уходим.

Но они уже не успевали на помощь в комнату, в которой ночевало пятнадцать шюцкоровцев. Потому что там уже все закончилось…

Не успели в ту, огромную, комнату Шепелев и Попов. Если бы знать, что планировка дома состоит чуть ли не целиком из одной комнаты и именно в ней заночевали без одного все финны, да еще сразу обнаружить эту комнату в кромешной темноте, в которой они очутились за порогом сеней, то не получилось бы так глупо, как получилось.

За порогом сеней они растекались по дому в разные стороны, на ощупь отыскивая двери. Капитан Шепелев и Попов попали в ту часть дома, где нащупали несколько дверей. Но не одна из них не вела в жилые помещения. А в нежилых помещениях финны этой ночью не спали. Шепелев попал на кухню. Когда раздалась автоматная очередь, он был там. А Попов последовательно обнаружил за двумя дверьми два чулана и в них никто на ночь не устроился. Когда застрекотало автоматическое оружие, он бросился на звук в коридор к проему, который легко теперь было найти, потому что из него падал свет. Но тоже не успел ничем помочь.

В огромную комнату с пятнадцатью спящими в ней шюцкоровцамаи зашли старшина Зотов, Жох и боец по фамилии Крамаренко.

В комнате догорала свеча. Она стояла на столе, расплавленный воск стекал по простенькому деревянному подсвечнику на столовые доски. Ее жалкий свет окрашивал желтым большой стол, печь с развешанной одеждой, людей, лежащих возле печи на полу, на широкой кровати, везде.

Зотов, зашедший в помещение первым, поднял руку с зажатым в ней финским ножом, чтобы тот, кто был за ним, ничего не предпринимал. Старшина слышал, что за его спиной дышат человека два-три, а сюда надо было звать всех. Или одного Попова, у которого был их ручной пулемет, который они везли через весь лес на санках, мучаясь с ними на спусках. Им представлялось, что в доме полезнее будут ножи, а вон как вышло. Старшина внимательно оглядывался. Прогрохотавшие в сенях лыжи, казалось, никого не разбудили, крепко спят. Но казалось так не долго.

— Тревога! — закричал кто-то, приподнимаясь среди тел, распростертых на полу.

— За печь! — проорал Зотов, но сам метнулся в другую сторону, отбрасывая винтовку и нож.

Оружие финнов, конечно, не всё, но какое-то было сложено в углу справа от входа. Его сразу заметил старшина, к нему он и бросился. Выхватил из груды пистолеты-пулеметы «Суоми», снял один с предохранителя. Эти толковые машинки ему показывали разведчики, нахваливали и рекомендовали обзаводиться. Сейчас старшина, наконец, обзавелся. Сразу двумя. Второй повесил на плечо.

Первую очередь он направил в того, кто поднял тревогу и уже успел вскочить на ноги. Потом веером пустил девятимиллиметровые пули от печи до стены. Безостановочно стреляя, он медленно шел вперед. Жок и Крамаренко выполнили его приказ, ушли с линии огня, укрывшись за печью.

Старшина отбросил первый опустевший «Суоми», снял с плеча второй и сразу срезал очередью финна, вставшего на колено и вскинувшего руку с пистолетом.

В того, кто был за печью, врезался Крамаренко и успел выставить руку с ножевидным штыком от СТВ. Широкое лезвие утонуло в животе почти двухметрового финна с подходящими росту плечами.

«Молоток», — подумал Жох, обегая бойца. Подбежал к ширме и сорвал ее. Занес приклад.

Человек на полу был противоестественно скрючен. И то ли потому, что не раз видел подобные позы, то ли глаз, схватив картину, сразу правильно оценил ее, но Леня вовремя сдержал удар. А сдержав, уже разглядел ремни на запястьях. Пленник?!

Жох обернулся на вопль «Помогите!» и увидел, как двухметровый финн отрывает от себя руку с ножевидным штыком от СВТ, и разворачивает острием к Крамаренко.

Плечо Леонида уже почувствовало приклад, ствол успокаивался в руке, мушка входила в прорезь и искала внушительную фигуру в распахнутой военной куртке. Но раньше, чем палец вора нажал на спусковой крючок, финн всадил штык в живот Крамаренко. Пуля, выпущенная Леней, уже не могла спасти Крамаренко. Тем более Жох промахнулся. Его выстрел выбил осколки из кладки печи. Вор передернул затвор. Финн отбросил от себя убитого красноармейца, повернулся к человеку с винтовкой и сделал к нему шаг. На этом шаге его встретила вторая пуля, выпущенная Жохом. Финн покачнулся, остановился, а потом снова пошел под торопливое лязганье затвора. Под его распахнутой курткой пропитывалась кровью серая исподняя рубаха.