Ростислав Самбук - Ювелир с улицы Капуцинов

Позади раздавались выстрелы, а “мерседес” уже мчался лес­ным проселком, снова набирая скорость. Семьдесят–во­семь­де­сят километров — для такой дороги это даже слишком много… Ма­шину кидало на выбоинах, железо стонало и скрипело…

Кончился лес, и проселочная дорога начала петлять меж ку­курузных и картофельных полей.

— Только бы не наскочить на гвоздь, — буркнул Галкин, вы­руливая на дорогу, которая вела к темневшему вдалеке лесу.

Петро жадно всматривался в эту темную полосу на горизонте. Там ждали их партизаны. Как бы не проворонить их!.. Кто-то из ребят должен стоять с телегой на обочине дороги — будто треснула ось.

Лес сразу начался густой и темный. Проселок узкий, не накатанный, “мерседес” аж загудел на выбои­нах. Пришлось немного сбавить скорость.

Пошли повороты. Галкин — как это ему только удавалось? — творил чудеса, проскакивая между деревьями. Наконец показалась телега. С нее замахали руками. Галкин затормозил так резко, что автомобиль пошел юзом, задел бампером телегу и опрокинул ее. Петро выскочил из машины, побежал навстречу выскочившим из-за кустов парням с автоматами.

— Ложись! — закричал. — Ложись, сейчас здесь будут гестаповцы!

Партизаны сразу же исчезли в кустах. Последним бежал Галкин. Вдруг кто-то выскочил из-за дерева, потянул Петра за руку, и оба скатились в канаву.

Рев мотора заполнил лес. Из-за поворота вылетел “хорх”. Завизжали тормоза. Харнак бросился к “мерседесу”. За ним бежали еще четверо с автоматами в руках. Обнаружив, что “мерседес” пуст, гауптштурмфюрер громко выругался.

— Они не могли далеко убежать! — крикнул он и побежал к кустам, где притаились партизаны.

Человек, лежавший рядом с Петром, поднял ав­томат. Это был Богдан. Петро не поверил своим глазам, хотя и мечтал об этой встрече и надеялся на нее.

“Не стреляй, — хотел предупредить. — Надо взять живыми!” Но не успел: автомат затрясся, выплевывая огонь, и Харнак упал лицом в траву. Защелкали еще автоматы, и те четверо возле “хорха”, бросив оружие, подняли руки вверх. Из-за телеги вышли двое парней с автоматами и аккуратно подобрали брошенное эсэсовцами оружие.

Богдан вскочил, побежал к пленным. Вдруг раздался выстрел. Он бросился на землю. Пуля отколола щепку от сосны над самой головой Петра. Богдан лежа дал короткую очередь из автомата, затем кинулся в сторону, где лежал Харнак. Вновь тишину расколол пистолетный выстрел. Однако Богдану на какой-то миг раньше удалось прикладом отвести руку гауптштурмфюрера. Сел на Харнака, вывернул ему руки, передохнув, поднял его за воротник.

— Добрый день, герр гауптштурмфюрер, — ска­зал. — Никогда не думал, что вот так нам придется встретиться…

Харнак затравленным волком смотрел на партизан, которые выходили на поляну. Увидев среди них Петра, удивленно замигал глазами.

— Ничего не понимаю, — спросил, — а вы как попали сюда? Где вас взяли?

Богдан ухмыльнулся.

— Как погляжу, здесь собралась тесная компания старых знакомых. Приятная встреча, не правда ли, герр гауптштурмфюрер? Не хватает лишь кофе…

Он подошел к Петру. Они крепко обнялись.

— Как я рад… — прошептал Петро, но не смог продолжать — к горлу подкатывался клубок.

Харнак испуганно смотрел на него.

— Кремер, неужели вы?..

— Неужели вы еще не поняли?

— Да ведь сам губернатор… — начал Харнак, но безнадежно махнул рукой. — Ловко же вы нас провели!..

— Отведите его! — приказал Богдан партизанам и объяснил Петру: — Дорошенко назначил меня стар­шим… — Он улыбнулся, явно гордясь оказанным ему в отряде доверием и уважением. — Берегите гауптштурмфюрера как зеницу ока, — добавил. — Это важная птица!

Миновала предпоследняя военная зима. Для группы Петра она прошла в повседневных хлопотах. Штеккер оказался незаменимым человеком: он имел доступ к информации, которая интересовала командование Советской Армии. Галкин регулярно дважды в неделю выходил в эфир. Теперь запеленговать рацию было невозможно: Федько все время менял место передач. Однажды послал в эфир сообщение под носом гестаповцев — Петро сидел в гостиной фрау Ирмы, а в машине, которая ждала его возле особняка губернатора, Галкин выстукивал:

“Тире, точка, точка… Тире, точка, тире… Тире, точка, тире… ДКК”.

Зато для Зарембы зима выдалась тяжелая. После ареста вуйка Дениса пришлось заново налаживать подпольную типографию. Хлопоты, связанные с поисками бумага и краски для ротатора, отняли много времени и сил. Кроме того, для типографии нужно было подыскать надежное помещение. Каждый шаг требовал трезвых расчетов, суровой конспирации и мудрого предвидения.