Александр Авдеенко: Над Тиссой (из пограничной хроники)

Десятки, сотни глаз, полные любопытства, дружеского внимания и одобрения, смотрели на паровоз «ЭР 777-13», медленно подходивший на девятый путь со стороны восточных ворот станции.

В толпе, собравшейся проводить поезд, в ее первом ряду Сокач увидел составителя Золтана Сабо.

— Ну как, Шандор, не страшно? — спросил Золтан Сабо, кивая на состав, хвост которого пропадал где-то у западных ворот станции. — Не раздумал? — добавил он, сверкая белой полоской зубов и пощипывая свои усики. Олекса ответил не сразу, он изо всех сил старался быть спокойным, не показать, о чем думал. А думал он о Золтане Сабо: «Какой мерзавец! Как маскируется!»

Золтан Сабо по-своему понял сдержанность Сокача. Ему показалось, что советский механик не уверен в себе. Выражение озабоченности, тревоги и даже разочарования показалось на лице составителя.

— Конечно, не раздумал, — поспешил сказать Олекса. — Что за вопрос!

— Дай руку, Шандор! — Золтан широко размахнулся, с веселым звоном шлепнул ладонью по ладони Сокача и вручил ему овальную медную пластинку с латинскими, штампованными буквами. — Получай нашу гарантийную марку! Мою! Автоматчиков! Вагонных мастеров! Грузчиков! Всех рабочих и служащих станции Тиссавара. — Тихо, шепотом, он добавил: — Посылка на дне тендера, под водой. — Он еще раз размахнулся и ударил Олексу ладонью по ладони: — Пойдем принимать поезд!

Олекса и Золтан быстро, словно стараясь обогнать друг друга, шли вдоль состава.

Один — высокий, широкоплечий, плотный, русоволосый, с опущенными ресницами, с застенчивым выражением очень юного и очень красивого лица. Другой — высокий, сутулый, верткий, скрывающий свою худобу огромными ватными плечами безукоризненно сделанной форменной тужурки, с приглаженными, напомаженными волосами, с модными усиками, с откровенно хвастливым выражением лица: «Смотрите, смотрите, с кем я иду… И вы знаете, что он собирается совершить? Чудо! А кто его организовал? Я, Золтан Сабо. Да, представьте, я! Можете меня поздравить».

После осмотра поезда они вернулись к паровозу. Народу заметно прибавилось. Появился даже оркестр с новенькими белыми трубами. Над толпой развевался трехцветный национальный флаг и советский красный. На земле лежали велосипеды, брошенные так небрежно, словно они уже никогда не могли понадобиться их владельцам. В кузове грузовика стояли пионеры в темносиних с белой полоской шапочках, в белых рубашках с синими галстуками, узлы которых были перехвачены красными кольцами. В руках у каждого пионера — трехцветный флажок с изображением кирки. Мальчики и девочки подняли их над головами и дружно приветствовали Сокача:

— Элоре, пайташок!

Олекса по смыслу возгласа — «Вперед, друзья!» — и по его торжественному звучанию понял, что это боевой клич пионеров.

— Все в порядке? — подойдя к паровозу, спросил главный.

Десятки людей молча, глазами, беспокойным выражением лиц повторили этот вопрос.

Сокач кивнул головой и поднялся на паровоз.

— Что делается, что делается! — взволнованно пробормотал Иванчук. — Как в нас верят! Да если мы на вытянем такую махину на подъем и растянемся, так это же будет позор на весь мир.

Сокач посмотрел на кочегара, потом на манометр, на водомерное стекло. Воды и пара в котле было достаточно. В топке бушевало белое пламя. Воздушный насос работал нормально.

Гул на путях затихал. Праздничная толпа придвинулась к паровозу. Сотни людей ждали, как «ЭР 777-13» тронет с места такой необыкновенно длинный к тяжелый поезд, как поведет его на подъем, к мосту через Тиссу.

Автоматчик выдал справку о тормозах. Начальник станции собственноручно вручил путевую телеграмму из Явора. Главный дал свисток.

Над толпой затрепетали платки, кепки, шляпы, трехцветные флажки. Духовой оркестр грянул марш. Послышалась дробь пионерских барабанов. Юные голоса закричали: «Элоре, пайташок!» И все это было вдруг заглушено гудком паровоза. Что это был за гудок! Мощный и нежный. Протяжный и в то же время резкий, как вспышка молнии. Ликующий и властно зовущий.

— Ишь, как запела наша «Галочка»! — проговорил Иванчук. — Гимн, а не гудок.

— Гудок как гудок, — проворчал Сокач.

Сжав зубы так, что скулы окаменели; он отпустил реверс вперед на все зубья и осторожно открыл регулятор на малый клапан. Состав тронулся легко, плавно. Длинная линия автоматического сцепления растягивалась равномерно, почти без всякого грохота.

Сокач внимательно следил за выхлопами в трубу. Они были редкими, напряженными, полнозвучными. В них, в этих — выхлопах, чувствовалась уверенная сила паровых машин, действующих в строгом соответствии с возможностями ходовой части и рельсового пути.