Александр Авдеенко - Над Тиссой (из пограничной хроники)

— Здорово, Вася! Как поживаешь? Олексу пришел встречать?

— Нет, тебя, — ответил Гойда.

— Меня? Не выдумывай! Не дожил я еще до такой высокой чести! Иди, обрадуй Олексу.

Лысак дружески подтолкнул Гойду к паровозу, но парень не сдвинулся с места. Он взял Лысака под руку.

— Я серьезно говорю: тебя встречаю. Поехали скорее, нас ждут.

— Кто ждет? Куда надо ехать? На чем?

— На машине. Поехали, там все узнаешь.

— А выпивон?… — беспечно спросил Андрей.

— Будет, будет! И такой, брат, что на всю жизнь запомнишь!

Сели в машину, поехали. Шофер был в штатском, он не привлек внимания Лысака. До самой Киевской Лысак не понимал и не догадывался, что произошло. И только когда «Победа» неожиданного круто свернула вправо и въехала в глухой просторный двор райотдела, ему сразу стало все ясно. Он побледнел, но еще пытался улыбаться.

— Куда ты меня привез, Вася?

Гойда опустил руку в карман, кивнул на подъезд и ледяным голосом, сквозь зубы бросил:

— Пошел вперед, паршивец!

— Вася!…

— Без разговоров! Ну!

Спотыкаясь, оглядываясь на конвоира, все еще не теряя надежды на то, что Гойда шутит, что ничего страшного еще не случилось, Лысак поднялся наверх.

— Направо! — скомандовал Гойда. — Стой! — Он чуть приоткрыл дверь, обитую поверх войлока черной лакированной клеенкой. — Разрешите, товарищ майор? — Он подтолкнул Лысака через порог, вошел вслед за ним в кабинет Зубавина и доложил о том, что приказание выполнено; государственный преступник Андрей Лысак арестован и без всяких происшествий доставлен в райотдел.

Майор Зубавин молча кивнул головой и внимательно посмотрел на Лысака.

— Двадцать лет — уже государственный преступник, — сказал он печально и поморщился, словно от какой-то страшной внутренней боли. — Садитесь!

Андрей Лысак плюхнулся на ближайший стул и со страхом глядел на майора, готовый выполнить все, что тот потребует. Нерассуждающая покорность, страх, трусость, малодушие, беспомощность владели им.

Зубавин вышел из-за стола, сел рядом с Андреем Лысаком и протянул руку, чтобы положить ее парню на плечо. Но тот не понял движения майора и отшатнулся от него. Красное его лицо исказила уродливая гримаса.

— А-а-а-а! — замычал, завыл, заскулил он голосом зверя, лапу которого прихватил капкан охотника.

Зубавин переглянулся с лейтенантом Гойдой. Гойде было и стыдно, и противно, и больно смотреть на этого шкодливого, потерявшего человеческий облик выродка.

Зубавин все-таки положил руку на плечо Андрея Лысака: ему было искренне жаль его.

— Как же это случилось? Как вы, двадцатилетний юноша, дошли до жизни такой?

— Товарищ майор, я все расскажу, все! — воскликнул Лысак, в припадке признательности прикладываясь к руке Зубавина дрожащими, солеными от слез губами. Он благодарил майора за неожиданную жалость к себе. Даже и ей он обрадовался.

— Ну, рассказывайте, я слушаю.

Лысак действительно рассказал всю историю своих взаимоотношений с Крыжом. Он с жаром проклинал тот день и час, когда связался с ним. Он раскаивался, беспощадно осуждал себя и мать, которая баловала его деньгами с малых лет и, сама того не заметив, втянула его в преступную жизнь. Зубавин терпеливо выслушал Лысака, но в протокол допроса записал самое существенное, имеющее значение для следствия.

Для следствия важно было сейчас же, при первом допросе, выяснить, что, где, когда и как должен был сделать завербованный Лысак. Зная это, Зубавин мог бы твердо судить, все ли меры им приняты, чтобы полностью провалился план операции «Бизона». Преследуя эту цель, он выделил для себя ту часть показаний Лысака, где говорилось о том, что Крыж послал на паровоз своего подшефного с далеко идущими намерениями. «Какие же именно намерения были у Крыжа?» — спросил Зубавин. К Лысаку должен был подойти железнодорожник, молодой мадьяр, и, улучив удобный момент, завязать с ним специальную беседу.

— А по каким приметам он узнал бы, что именно вы являетесь доверенным лицом «Креста», что именно с вами надо завязать специальную беседу?

Андрей Лысак на этот вопрос Зубавина ответил так:

— В верхнем кармане моего комбинезона должен был быть букетик горных фиалок.

— Понятно. А по каким приметам вы должны были опознать своего собеседника?

— На его голове черный берет, а на указательном пальце правой руки — толстое кольцо с камнем в виде игральной карты.

— О чем вы должны были беседовать с этим молодым мадьяром? — спросил Зубавин. — Вам это известно?