Сергей Бакшеев - Дирижер

— Лия любит его. Ты сделаешь ее несчастной.

— Что за чушь! — повысил голос Беридзе. — Наша дочь ошиблась. Ребенок плод этой ошибки, с которым ничего не поделаешь. А любовь эфемерна, мы должны избавить Лию от ложного чувства.

— Ты говоришь страшные вещи, Отар, — промолвила Нана.

«Какие же бабы дуры», — подумал муж и с трудом воздержался от ругани.

Когда-то в молодости Отар Беридзе, как и все, любил эстрадные песни. В ресторанах после хорошего ужина ноги сами собой пускались в пляс под грузинские мотивы. Но в семье росла дочь-музыкант, которую направляла мама, сама прекрасно игравшая на фортепьяно. Беридзе ходил на концерты дочки, где с каждым годом исполнялись более сложные классические произведения. И дома мама с дочкой предпочитали слушать записи струнных квартетов и симфонических оркестров.

Беридзе волей-неволей впитывал в себя образцы лучшей классической музыки. Он стал отличать утонченный солирующий тембр скрипки от приглушенных звуков альта и тягучих, мужественных нот виолончели, не говоря уж о величественных басах контрабаса. Он всё чаще ловил себя на том, что заслушивается классическим произведением и получает удовольствие от музыки, как от вкусного блюда.

Но в курортном городе поп-музыка доминировала и, словно жирный слой майонеза, укатывала под собой любые музыкальные изыски.

Отар Гурамович смутно помнил, как на дне рождения дочери Шаманов подыгрывал Лие. Дочь была ослепительна, а музыкант невзрачен. Потом он слышал про успех их дуэта, но ни разу не слушал их выступления. И вот теперь, поднимаясь по лестнице, неистовое звучание электроскрипки, дополненное объемной мощью синтезатора, обрушилось на его слух.

Дуэт гармонично соединил изысканность классический сочинений с экспрессий современного исполнения. Электронные звуки омолодили старые произведения и обогатили новой палитрой красок. И самое главное, дуэт звучал, как единое целое, словно один организм с общим сердцем и разумом играл на двух инструментах.

Зазвучала новая мелодия. Отар Гурамович заслушался и остановил охранника уже приоткрывшего дверь. Сквозь щель он видел лицо дочери, прижимавшей подбородком скрипку. Она была счастлива. Не когда-нибудь потом в далеком городе, как он планировал, а сейчас, в родном доме, рядом с худым музыкантом, от которого ждет ребенка.

Беридзе отступил на шаг и посмотрел вниз. Оттуда с мольбой на него смотрела Нана. Когда-то он влюбился в грациозную девушку с большими глазами, увлеченно игравшую на фортепьяно. С тех пор их любовь измельчилась, а может просто большую часть общей любви вобрала в себя их дочь Лия. А когда дочка счастлива, как сейчас, то тепло любви возвращается обратно родителям. Он почувствовал это только что, а жена слышит игру счастливой дочери дольше, о чем говорят ее наполненные счастьем глаза.

Беридзе сделал жест охраннику, и они спустились вниз.

— Уходи, ты мне больше не нужен, — сказал он и достал деньги. — Это компенсация за досрочное увольнение.

Охранник молча взял деньги и исчез. Нана благодарно обняла мужа.

— И что теперь делать? — спросил Беридзе супругу.

— Я приготовлю ужин, — решила женщина.

Отар Гурамович понял, что женщина выбрала женское дело, а ему предстоит отвечать за мужское решение. И он уехал на важную встречу.

Трифонов убедился, что Беридзе не смущает присутствие в доме беглого преступника. Он ничего не сделал Дирижеру, тот продолжал играть вместе с его дочкой. Значит, Шаманова часто можно будет подкараулить здесь. Полковник решил вернуться в санаторий, чтобы отдохнуть и принять взвешенное решение.

Отар Гурамович вернулся домой к ужину и застал за столом обновленную семью. Лия сидела рядом с Санатом и напряженно смотрела на отца. Нана Ревазовна выдвинула стул для мужа напротив молодой пары.

Беридзе сел, вдохнул аппетитные ароматы блюд и почувствовал, что жутко голоден.

— Сначала поужинаем, — объявил он и попросил дочь: — Лия, принеси вино. Наше домашнее, с родины.

Девушка поняла, что скандала не будет, и отправилась в подвал с графином, чтобы наполнить его вином из родной деревни отца, которое он пил по особым случаям.

Ей не наливали — беременная. Дирижер опасался, что из-за алкоголя лишится своего дара в самый ответственный момент, но его противник утратил черты жесткости и выглядел, как уставший хозяин гостеприимного дома. И Санат поднял бокал.

Ужинали молча. Чувствовалось, что Отар Гурамович держит в голове тяжелые мысли и хочет ослабить внутреннее напряжение с помощью вина и сытного ужина. Наконец, он вытер губы салфеткой, сдвинул грязную тарелку, сложил руки на столе и игриво спросил: