Юрий Авдеенко - Сколько зим…

- Привет, землячка!

- Бывай здоров, земляк, - ответила Аленка.

- Может, встретимся?

- После войны! Когда у тебя борода расти станет.

Потом пошли дома барачного типа. А перед заводом площадь. Через нее железнодорожный путь, выходящий на сортировочную станцию.

На площади магазин, пошивочная мастерская, общественная уборная. Время - полдень. И похоже, что на заводе перерыв. Возле проходной людно. У магазина очередь.

В центре площади - стоянка для машин. Их там около дюжины. Грязные, и камуфлировать не надо. Вода в луже шипит и хлюпает, ходит волной, когда машина выезжает на стоянку. Солдаты-водители морщатся и даже чертыхаются: выходить из машины приходится прямо в лужу, желтую, густую.

Машины из госпиталя среди остальных нет. «Неужели старый хрыч уехал не дождавшись?» - подумала Аленка.

Дежурный по бюро пропусков ответил:

- Да. Из Перевального была машина. Полчаса назад уехала.

«Вот же сволочь Федотыч! Как теперь добираться?» Стоит Аленка растерянная, словно ее обокрали. Того и гляди заплачет.

- Что же мне делать? - спрашивает жалобно.

В бюро пропусков говорят:

- К шоссе выйдите. Голосуйте. На попутных доберетесь!

Через проходную идут, идут толпой женщины. И обрывки разговоров доносятся до Аленки обыкновенные, женские.

- С жидким мылом сплошное мучение…

- А ты замачивай в мыле.

- Я ей говорю: «Что толку? Он к тебе ходит, а у самого семья». Она в ответ зубы выскалила. Как загнет… Сама знаешь.

- Знаю.

- На коленках штанишки опять протер. Веришь, залатать нечем…

- Фаина крем на свином жиру делает, сурьмы в него добавляет…

В раздумье, так и не решив, что же ей делать (легко сказать: выходи голосуй на дороге. На эту дорогу через весь город добираться надо), подошла Аленка к окну. И сквозь запыленное стекло вдруг видела возле проходной Серафиму Андреевну Погожеву. Не поверила себе, присмотрелась: Погожева…

- Ой! - Аленка опять стучится в окошко дежурного. - Здесь женщина у проходной. Ее контрразведка ищет. Помогите задержать. Это очень важно.

- Где-то милиционер был. Товарищ старшина!

Старшины нет долго. Или время остановилось, замедлилось. Наконец вышел старшина.

- Вот она, эта женщина, - показывает Аленка.

Старшина Туманов смотрит в окно. Говорит тягуче:

- Известная женщина. Откуда ее знаете?

- Она работала в нашем госпитале.

Старшина чешет подбородок. Молчит. Думает, наверное.

«Сюда бы, конечно, лучше офицера, - рассуждает Аленка. - Этот старшина, кажется, порядочный валенок».

- Идите поговорите с ней… - наконец говорит Туманов. - Нужно отвлечь ее внимание. А то начнет палить… Люди пострадают.

- Старшина, возьмите сотрудников нашей охраны, - предлагает дежурный по бюро пропусков.

- Не нужно, - спокойно отвечает Туманов. - На этот раз не уйдет.

Аленка уже возле проходной. Радостно, по-девчачьи восклицает:

- Серафима Андреевна!

Не выдержала Погожева, вздрогнула. Рука в кармане. Но вот узнала Аленку. Напряжение сходит с лица.

- Серафима Андреевна, как хорошо, что вы живы. А мы все думали, что вы попали под бомбежку. Думали, с вами несчастье приключилось…

- Нет. Все хорошо, Аленка. Вернулась я. А ты какими судьбами здесь?

- С машиной я приехала. Завивку сделать. Как? Хорошо получилось?

- Зря, Аленка. Без перманента ты была милее.

- Вы меня огорчили… - расстроилась Аленка. Расстроилась самым искренним образом.

Это не ускользнуло от наблюдательной Погожевой. И она сказала совсем спокойно:

- Ничего. Завивка долго не держится… Все же скажи, что ты делаешь возле завода.

- Старый хрыч… - Аленка смущенно поправилась. - То есть Федотыч меня бросил. Не дождался…

В это время старшина Туманов был уже за спиной Погожевой.

- Руки вверх!

Все поняла Погожева. Лицо - мел. Глаза словно укрупнились. Подняла руки. Но, поднимая, сунула что-то в рот. И, обмякнув, упала наземь.

Невезучий человек старшина Туманов.

Женский голос - не скажешь, что он напряженный или взволнованный, может, немного виноватый - в трубке:

- Товарищ Каиров, мне нужно срочно увидеть вас. Давайте встретимся сегодня в десять часов утра в городском саду у скульптуры «Русалка».

- С Кем я говорю?

- Вы меня знаете. Но… я не хочу называть свое имя.

- Кажется, Дорофеева, - сказал Каиров Чиркову, положив трубку.

- Возможно… - согласился Чирков. - Вполне вероятно. Вы произвели на нее впечатление как мужчина.

- Не следует быть циником, сынок, - недовольно ответил Каиров.