Андрей Ткаченко - Поединок с абвером [Документальная повесть]

— Нина Николаевна, уполномоченный «смерша» [5] Смерш (сокращенное «смерть шпионам») — особый отдел органов контрразведки Красной Армии в годы Великой Отечественной войны. просит вас сейчас зайти к нему.

— Варя, обработайте рану и наложите повязку, я через несколько минут приду, — сказала врач медсестре и вышла.

Вслушиваясь в русскую речь, разведчик еле сдерживался, чтобы не закричать: «Здравствуйте, братья и сестры! С победой вас!»

Когда врач возвратилась, а медсестра вышла, Шлезингер попросил:

— Доктор, пожалуйста, срочно сообщите обо мне товарищу, который вас только что вызывал. Мне необходимо встретиться с ним.

Нина Николаевна удивленно посмотрела на пленного немца, который вдруг так хорошо заговорил по-русски, и вызвала из соседней комнаты медсестру. Взглядом указала ей на раненого и исчезла за дверью.

Через некоторое время пленного ввели в комнату, где за небольшим столиком сидел майор Советской Армии.

— Обер-лейтенант имперской безопасности Рауль Шлезингер! — четко отрекомендовался пленный.

Такой рапорт, тем более на русском языке, показался майору Покровскому странным. Пленные, подобные Шлезингеру, как правило, старались скрыть свое воинское звание, выдавали себя за рядовых. А этот сразу представился, и не только офицером, а сотрудником службы безопасности.

Покровский и Шлезингер пристально, будто стремились вспомнить, где и когда они встречались, смотрели друг другу в глаза. Сквозь окно доносился шелест раскидистых лип и сосен. Вдали, между их серо-золотыми стволами, серебрилась по-весеннему полноводная река.

«Этот абверовец, наверное, хочет искупить свои злодеяния каким-нибудь признанием», — подумал Покровский и спросил:

— Так что вы хотите сообщить?

— Я бы хотел говорить с вами без свидетелей, — оглядываясь на солдата, который сопровождал его, сказал Шлезингер.

— Подождите в коридоре, — распорядился майор.

Солдат вышел.

— Во-первых, товарищ майор, — разрешите мне так вас называть — я должен узнать, с кем имею честь разговаривать. Поэтому, если вы не возражаете, покажите, пожалуйста, свое удостоверение. Не удивляйтесь, но только после этого я смогу быть с вами откровенным. Хотя, по правде говоря, дело касается больше моей личности.

Такое необычное требование обер-лейтенанта еще больше заинтересовало контрразведчика. Не сводя взгляда с пленного, он подал ему удостоверение. Шлезингер раскрыл красные мягкие обложки. Его бледное лицо осветила радостная улыбка.

— Товарищ майор, — возвращая удостоверение, хрипло проговорил Шлезингер. — Я… — Он приложил руку к раненой груди: волнение от желанной встречи откликнулось острой болью.

— Присядьте и рассказывайте, кто вы, — нетерпеливо предложил Покровский.

— Я — гражданин Советского Союза Соколенко Петр Петрович, — вытянулся, будто на военной присяге, обер-лейтенант. Но внезапно зашелся кашлем.

— Садитесь, садитесь, — забеспокоился контрразведчик. — Не волнуйтесь и рассказывайте.

Соколенко опустился в глубокое кресло. Оно было большое, обтянутое черной кожей и совсем не гармонировало со стоящим рядом канцелярским столом, да еще в комнате с потрескавшимися стенами и выбитыми стеклами.

— У меня к вам единственная просьба. Немедленно известите органы государственной безопасности Украины, что разведчик «Сокол» после тяжелого ранения в грудь попал в плен, содержится в лагере, где связался с вами. Запросите, что я должен делать дальше. В связи с этим сохраните мое теперешнее положение в госпитале и лагере военнопленных до получения соответствующих указаний из Центра.

Он хотел еще что-то сказать, но новый приступ кашля стиснул горло. На губах появилась кровь. Покровский немедленно вызвал врача.

В тот же вечер в Киеве полковник Сидоров докладывал генералу:

— Разведчик «Сокол», тяжело раненный в грудь, взят вместе с гитлеровцами в плен частями Советской Армии. Находится в госпитале карлхорстского лагеря на окраине Берлина. Приняты меры к обеспечению его положения военнопленного, безопасности и лечению. Врачи считают ранение опасным для жизни. «Смерш» просит наших указаний…

Сидоров заметил глубокие складки, прорезавшие лоб генерала, помолчал минуту и продолжил:

— Вероятно, поэтому «Сокол» почти два месяца не давал о себе знать, не выходил на встречу со связной Зиной. Разрешите, товарищ генерал, забрать раненого в Киев.

— Согласен. Пошлите шифровку Богдану в Берлин, пусть немедленно свяжется со «смершем» и на самолете в сопровождении врача отправит «Сокола» в наше распоряжение. Но все это должно остаться в глубокой тайне. Не исключайте возможности возвращения разведчика в Германию для дальнейшей работы.